– Нельзя противиться воли духов. Нельзя, нельзя! Нанук говорит нужно завершить ритуал. Нанук говорит, духи рассердятся. Нанук говорит, исчезнет вся рыба.

Меня закинули на огромные сани, крепко связав руки веревкой. Несколько секунд я не слышал ничего, кроме свиста ветра. Затем почувствовал резкий толчок, – сани сдвинулись с места. Я ничего не мог поделать.

– Ритуал, – вновь раздался голос неподалеку. – Нанук хотеть завершить ритуал сегодня. Иначе плохо. Будет плохо. Исчезнет рыба.

Сани медленно ползли по снегу. Связанные конечности затекли, я чувствовал, как холод медленно подбирается к ним.

– Сегодня есть великий день. Сегодня есть день великого преклонения перед духами. Мы делаем то, что нам велят духи, иначе они рассердятся. Иначе мы разгневаем их.

Поселение было недалеко. Не более пятисот шагов от того места, где меня настигли преследователи. Сани ползли по безупречному белому снегу, приближая меня к верной гибели. Через несколько минут пути я начал улавливать шум бубнов, нарастающий с каждой секундой. Это означало только одно – мы были недалеко от деревни.

Я закрыл глаза, пытаясь воссоздать хронику последних событий…

Накануне Нанук вместе с шаманами нашего племени объявили, что великие силы требуют жертву. Духи служили племени верой и правдой и сейчас им нужна наша благодарность. По словам шамана, настал великий день очищения и проявления покорности. Народ племени обязан принести жертву, отведав великий напиток очищения.

Жертвой был я.

Мне показалось, что сани уже въехали в деревню. Гул нарастал. Я немного приоткрыл глаза, пытаясь рассмотреть происходящее. Силуэтов становилось все больше и больше. Я точно знал, куда меня везут и зачем. Я был один против всех них… и проиграл. Силы были неравны с самого начала.

Люди верили шаману. Они боялись ослушаться духов.

Я понимал их. Если бы выбор шамана не пал на меня, то я бы не стал оспаривать его слова. Разгневанные силы духов могли уничтожить деревню. Могли наслать на нас проклятье.

Сани подскочили, наехав полозьями на ледяную глыбу. Я больно ударился головой. Со всех сторон доносилось громкие возгласы возбужденной толпы. На лицо падали тени от костров, зажженных по пути моего следования. Гул нарастал и становился нестерпимым. Барабаны и бубны разрывали воздух громкими звуками, соперничая с ревом толпы и завываниями шаманов. Звуки смешивались и адской какофонией наполняли действо, сумасшедшим, нечеловеческим воплем ярости, восторга и безумия.

Каждый держал в руках чашу напитка очищения. Кто-то уже расправился с жидкостью, кто-то, жадно прильнув губами глотал драгоценные капли. Матери поили детей.

Меня ввезли в огромную шаманскую иглу. В центре находился алтарь жертвоприношений, представляющий из себя ледяную глыбу.

Вокруг алтаря полукругом расположились несколько человек, с усердием поддерживающих безумный рев толпы с помощью бубнов. Стоя на коленях, они время от времени припадали к земле, моля духов принять в дар жертву, чтобы через мгновение резко поднять руки к небу и, закатив глаза, биться в конвульсиях в ритм звучащим крикам. Все без исключения были обнажены по пояс и обмазаны кровью животных вперемешку с напитком очищения.

Нанук находился в центре адской оргии. Выстукивая ритм огромным бубном, он метался из угла в угол, словно паук, крадущийся к жертве. Глаза шамана наливались кровью, изо рта брызгала пена, тело билось в конвульсиях. Он кричал, умоляя принять жертву. Остальные вторили ему, стуча в бубны.

Меня водрузили на алтарь жертвоприношений, распяв на глыбе льда. Руки и ноги крепко связали веревками. Я с трудом видел, что происходило вокруг. Мои преследователи покинули иглу. Внутри остался только Нанук и шаманы.

Звуки бубнов вытесняли из головы последние мысли, ослепляя сознание. Руки и ноги затекли настолько сильно, что я не чувствовал их. Голова гудела от ударов.

Я видел, как Нанук вращаясь вокруг своей оси, продолжал выкрикивать мольбы. В его руке появился ритуальный нож. Закатив глаза, он приставил лезвие к левому плечу и, приложив усилие, сделал надрез. По руке потекла кровь.

Шаманы взревели. Шум достиг максимальной точки кипения. Казалось, что сооружение не выдержит адского представления и обвалится под натиском звука. Темп зашкаливал. Я почти перестал понимать происходящие.

Нанук поднял над головой окровавленный кинжал и, издав протяжный звук, похожий на волчий вой двинулся ко мне.

Его глаза были закрыты, голова смотрела вверх. Тело слегка подрагивало, выдавая огромное возбуждения. Рука с кинжалом описывала невероятные траектории, со свистом рассекая воздух. Тяжело дыша, он выл, будто волк, пытаясь перекричать звуки барабанов и бубнов.

У меня затекла шея. Я больше не мог наблюдать за происходящим. Нанук навис надо мной. Он окунул палец в чашу с напитком. Я ощутил холодный палец у себя на лбу. Шаман старательно выводил символ. На лицо капала кровь вперемешку с потом и напитком очищения. Меня стошнило.