Мы расположились в креслах. Крамер зачем-то включил торшер. Его мягкий свет осветил угол комнаты. Свет не бил в глаза, и я решил не возражать. В конце концов, доктор вел себя достаточно дипломатично, закрыв глаза на мое сегодняшнее опоздание.

– Итак, мистер Уилсон, – абсолютно спокойным тоном проговорил доктор, – Ваша история выглядит прелюбопытной. Согласитесь, еще пару недель назад вы даже не могли представить, что окажетесь здесь.

Фраза прозвучала так будто мое местонахождение было кем-то предсказано или хуже того спланировано.

– Если вы здесь, мистер Уилсон, то значит, произошло то, что произошло, – продолжал доктор. – Но поверьте, мы оба заинтересованы в том, чтобы ваше психологическое здоровье пришло в норму. Я убежден, что объяснение можно найти всему, главное знать, где искать.

Я знал, что он скажет что-то подобное. Он не мог не сказать.

– Я просмотрел полицейские рапорты, отчеты врача и архивы ваших допросов, мистер Уилсон… – Крамер потер большой и указательный пальцы правой руки между собой и, выдержав секундную паузу неожиданно спросил:

– Вы когда-нибудь страдали провалами в памяти?

– Никогда прежде.

– Исходя из того, что я читал в рапортах, вы утверждали, что абсолютно ничего не помните с того момента, как попали в полицейский участок и вплоть до того момента, когда вас выпустили под залог?

Мне сложно было понять, чего добивается доктор, но отрицать факт амнезии было бесполезно.

– Да, я абсолютно ничего не помню с того момента, как попал в полицейский участок.

– Но при этом, вы утверждаете, что отлично помните события, произошедшие в торговом центре?

– Именно так. Я зашел в торговый центр с целью выбрать подарок своей девушке и прикупить еды.

– Мистер Уилсон, вы когда-нибудь употребляли наркотики? Как часто вы испытывали депрессию? Находились в подавленном состоянии?

Мне показалось, что у Крамера едва заметно дернулись уголки губ. Но я не подал виду, что заметил в нем эту небольшую перемену.

– А какое это имеет отношение к делу? Я не принимал никаких наркотиков уже много лет. Я просто собирался купить, чертов подарок для Беки! – я почувствовал, что повышаю голос.

– Успокойтесь, мистер Уилсон. Я ни в коем случае не хочу компрометировать вас. Мне просто нужно знать факты.

– Не было у меня никакой депрессии. Все было просто замечательно. Я заключил на работе выгодную сделку. Получил приличную сумму денег. Собирался провести праздники с Беки.

– Беки – это ваша девушка?

– Бывшая девушка…

– Продолжайте.

– А что продолжать? Я не принимал наркотиков. Поводов для депрессии не было никаких. Все было просто замечательно, пока я не решил свернуть в этот проклятый магазин.

– Опишите, что с вами там произошло.

– Зачем? Вы же наверняка уже прочитали все в полицейских рапортах.

– Опишите, что с вами там произошло, мистер Уилсон. Это очень важно.

Я описал Крамеру случившееся в торговом центре. Я старался придерживаться тех фактов, в которых был уверен. Поэтому сознательно опустил двойную встречу с незнакомцем. Доктору это могло дать лишний козырь, чего мне абсолютно не хотелось.

Крамер слушал, почти не перебивая меня. Наступило неловкое молчание.

– Мартин, а вы знаете, что за символ вы кровью нарисовали на витрине спорт магазина?

– Послушайте, я ударил беднягу. Я признаю это, но не знаю, почему я так сделал. Я мог его убить. И я боюсь, что это может повториться. Я осознаю, что как бы я себя не уговаривал, я несу ответственность за это. Я осознаю, что несу ответственность. Как бы бессмысленно это не звучало, но я действовал не по своей воле. В меня будто кто-то вселился.

Лицо психиатра не выражало никаких эмоций.

– Вы хотите сказать, что у вас было раздвоение личности?

– Я ничего не хочу сказать.

Крамер сидел в кресле напротив, медленно поглаживал пальцами правой руки подбородок. Он смотрел на меня и молчал.

– Я не сумасшедший, доктор. Не сумасшедший! – я незаметно для себя повысил голос, вцепившись пальцами в подлокотник кресла – Не сумасшедший, мать твою!

– Успокойтесь, мистер Уилсон. Успокойтесь.

Я чувствовал, что меня одолевает злость.

– Я вполне спокоен, Крамер, – процедил я сквозь зубы, понимая, что своим поведением могу дать в руки психиатру лишний козырь против себя.