Кроме меня. Оно и понятно: я была совершенно чужой не только для этого поселения, но и для мира людей в целом. За все те годы, что я прожила тут, я так и не смогла почувствовать себя на своём месте. Было трудно не только радоваться новому дню, но даже хотя бы встречать его с той же беспечностью и безразличием, что и остальные жители, потому что не могла быть собой. Я не могла быть собой, потому что мне было страшно. А было страшно, потому что я ходила по горячим углям. Вот-вот из-под них вырвется пламя и сожжёт меня. Я ненавидела это чувство. В такие моменты я проклинала природу, которая совершила свою единственную ошибку.

Для всех я носила имя Умфи и была просто четырнадцатилетней (при всех моих двадцати с лишним) синеглазой девочкой с длинными иссиня-чёрными волосами. Моё появление никого не удивило – беженцы и беспризорники часто навещали город, но не многие задерживались. Моим пропуском стала бумажка, подтверждавшая мою личность. Весьма умелая подделка. Служители порядка не наводили справок, где мне выдали эту бумагу и правда ли я та, за кого себя выдаю. Провели беглый осмотр, задали несколько вопросов, на том и кончили. С тех пор я и жила в городе под именем Умфи, и никто не имел права вышвырнуть меня за ворота.

Мне повезло зацепиться за конкретное место. Мастер, у которого я теперь жила и работала, проникся моими способностями зачаровывать огонь, благодаря чему его глиняные работы приобретали небывалую прочность и качество. Одинокий старый человек, он не побрезговал разобрать для меня коморку и кормить два раза в день (для меня и этого было много) за мои старания. Думаю, мастер мне нравился. Шитро был вежливым и учтивым, но при этом относился ко мне только как к соседке, не возводя меня в статус внезапно приобретённой внучки или близкого друга. Я была помощницей, гостьей, и меня такое отношение к себе устраивало.

В отличие от коллег и конкурентов Шитро, которые с опасением косились на мои умения (мало ли: вдруг сегодня напрошусь к ним в гости, а ночью спалю дом?), старик, этот простой человек, которому явно было нечего терять, с радостью принял меня к себе. Первое время я ждала от него какого-то подвоха, но он оказался едва ли не самым бесхитростным существом, которое я когда-либо встречала.

Сам город был достаточно большим и располагался на границе степной зоны. Его основным промысловым занятием являлась добыча красной глины и использования её в производстве, начиная с посуды и заканчивая косметикой. Ещё он славился глупейшим фонтаном в виде ананаса в короне на центральной площади. Больше тут посмотреть не на что.

Город идеально подходил мне. Благодаря его размерам в нём легко можно было затеряться, а не как в маленьких поселениях, где все друг друга знают. Люди с соседней улицы уже смотрели на тебя, как на новичка, а уж о более дальних кварталах и говорить не приходится. А то, что город находился почти в степи, обеспечивало безопасность от Зрячих представителей Lux Veritatis – единственные, кто мог увидеть во мне что-то неправильное. К счастью, они в столь отдалённые местности редко забирались, и я могла жить, не опасаясь, что на улице меня убьёт религиозный служитель Терпящей.

Несмотря на то, что город был моим убежищем, я не любила его. И не только из-за его копошащихся, как муравьи, жителей. Сами тесные улочки, выложенные из жёлтого камня, дороги и двухэтажные домики с треугольными окнами-провалами вызывали у меня отвращение, причину которого я не могла объяснить. Было всего два места, которые я любила посещать: небольшой пустынный пятачок за стенами и старую библиотеку на окраине. Две спокойные точки для уставшей девочки в городе, который не чувствовал себя живым.

(1)Клепсидра: (лат. Clepsydra) – песочные часы; (греч. Klepsydra) - водяные часы, измеряющие время по количеству вытекшей из резервуара воды, употреблявшиеся до изобретения современных часов.

(2)Дитя (стар. наречие)

(3)Свет истины (лат.)

========== Глава 2.1 Чудовища ==========

Согласно уставу монастыря, каждый его обитатель обязан был вставать за пять часов до полудня и отправляться на утренний молебен в восточном крыле. Затем следовала утренняя трапеза и новая молитва. Молодые служительницы отправлялись в учебный класс познавать Её волю, а монахини, пробывшие в стенах обители более трёх лет, и настоятельницы занимались бытовыми хлопотами. Увы, пыль саму себя не вытрет, а растения – не посадят и не польют. Монастырь нужно было облагораживать, ухаживать за ним, как за старым человеком, который одичает без посторонней помощи. А ведь следовало также следить за бюджетом и расходами. Монахини не могут питаться воздухом или благодатью Терпящей, как шутили неверующие грешники. А также им требуется одежда, предметы гигиены и другие мелочи, в которых нуждается любое смертное тело. Монастырь финансировал лорд этой земли, но весьма скудно. Примерно половину всех средств обитель получала с пожертвований.

Настоятельница Катрия трепетно следила за всеми процессами, происходившими в монастыре. Без твёрдой опоры любое сооружение рухнет, а потому она, считая себя одним из главных нынешних столпов обители, была непреклонна и верна уставу. Поэтому она настояла, чтобы спасённую из лап чудовищ девочку как можно скорее приучили к здешним порядкам. Малышка не сразу, но смирилась с необходимостью делать всё по правилам.

– Тебе нужно повторять слова за этими женщинами, - объясняли ей. – Скоро ты запомнишь слова и будешь читать молитвы по памяти.