— Ты вроде как ерничаешь, а такими вещами не шутят…

Анри отмахнулся и продолжал:

— Не берусь судить, что за удовольствие испытывает негр, кушая такую красивую девушку, как ты. Не согласился бы узнать это даже и за большое вознаграждение. Нет, предпочитаю получать деньги только за добросовестное исполнение своих прямых обязанностей. А моя работа порой сводится и к тому, чтобы спасать подобных тебе легкомысленных девчонок. Разных избалованных и капризных особ… — закончил он с раздражением. Но раздражался он уже, скорее, на самого себя. Выговаривая Лизе, он неотвязно думал о том, как она хороша. И о том, что все его брюзжание ломаного гроша не стоит. Просто он хочет оградить себя от ее обаяния.

Лиза заправила свои белокурые волосы за уши, и только одна непослушная прядь продолжала спускаться к слегка изогнутой брови. В свете огня голубизна ее глаз напомнила Анри море при закате солнца. Лиза постоянно покусывала губу, и эта милая привычка очень нравилась ему.

«Нет, черт побери, — размышлял он, — не время и не место затевать какие-то шашни. Да и кто я для нее? Солдат. Простой солдат. Один из многих, один из тех, кто, как она мнит, должен оказываться под рукой в нужную минуту и прислуживать ей… — И тут его мысли сбивались в сторону. Хочет ли он ей прислуживать? — Не хочу! — отвечал мысленно солдат на этот вопрос. — С какой стати? Мне бы только довести дело до конца, получить деньги, напиться… Это она, между прочим, виновата в том, что мы не добрались до вертолета. Сумочку вздумала искать! А потом эти ее дурацкие туфли, из-за которых мы потеряли столько времени! Если бы не это, я бы уже давно распрощался с ней. Правда, в таком случае я бы никогда не узнал, что ее правая грудь немного больше левой…»

Внутренний голос призывал Анри строже контролировать чувства и желания, не дать им разгуляться, а девушку воспринимать лишь как ту, ради которой его послали на серьезное задание. Он мысленно одергивал себя: «За подобными девицами, которых содержат папаши — нефтяные бароны, с их несметными богатствами, — волочится множество ухажеров, готовых выполнить любой их каприз. Эти красотки способны уютно прижаться к тебе в темноте, но это не значит, что они испытывают к тебе искренние и по-настоящему нежные чувства».

Анри вырос отнюдь не в достатке, скорее в бедности. И жизненный опыт подсказывал ему, что большие деньги и жизнь в роскоши очень мало способствуют нравственному развитию особ вроде Лизы.

— Я вовсе не избалована, — сказала вдруг Лиза, как будто прочитав его мысли. Пламя костра отражалось в ее глазах, и Анри казалось, что она осыпает его маленькими искорками. — К твоему сведению, я преподаю, я пишу статьи по лингвистике. Это — моя работа.

Анри снисходительно кивнул:

— Представляю, как натружены твои пальчики, когда ты стучишь по клавиатуре компьютера! Очень тяжелая работа!

Она высоко подняла брови, неприятно пораженная прозвучавшей в его голосе насмешкой, и они спрятались под нависшими на лбу волосами.

— Допускаю, что ты действительно работаешь, но не думаю, что живешь ты исключительно на свою зарплату. Очень в этом сомневаюсь, — продолжал насмехаться солдат.

— Ах, вот как? Ты считаешь, что мой заработок мне вообще безразличен? По-твоему, то, чем я занимаюсь, совсем ничего не стоит?

— Этого я не говорил.

— Нет, позволь, это звучит именно так.

Ему, возможно, не следовало затрагивать эту щекотливую тему. Ведь по большому счету его совсем не касается, как и на что она живет. Его задача — вернуть девушку к ее прежней жизни. А все прочее не должно его волновать. Им нужно продержаться еще дня два, и превращаться при этом в смертельных врагов совсем не обязательно.

— Знаешь, кто ты? — спросила она, слегка наклонив голову и разглядывая его как насекомое в микроскоп.

— Боюсь, сейчас я это узнаю, — вызывающе усмехнулся Анри.

А она вдруг посмотрела на него каким-то магическим взглядом, и он, встревоженный и, как это ни странно звучит, немного напуганный, внутренне подобрался, впрочем, не понимая толком, какая именно опасность ему грозит.

— Ты — сноб! — выкрикнула девушка.

Анри расхохотался. Тревога улеглась.

— Сноб?! — повторил он.

— Да, именно так!

— Пожалуй, я не так много зарабатываю, чтобы мог причислить себя к этой категории людей.

— А почему ты восстаешь против богатых людей?

— Я? Восстаю? Помилуй, какие у тебя основания обвинять меня в подобном?

— Что ты имеешь против нас, богачей?

— Да ровным счетом ничего. Просто мне не нравятся девицы, которые живут на деньги своих отцов и знать не хотят, как другим приходится биться за выживание.

Лиза сощурила глаза, и Анри показалось, что она готова залепить ему пощечину. Но до этого не дошло. Она предпочла продолжить спор, а в словесных баталиях Анри был не очень силен, так что пощечина, правду сказать, вышла бы для него делом куда более простым и доходчивым.