Внутренняя красота и склонность к безмерной жестокости находятся почти рядом в юном человеческом существе, как рядом оказались в раннем детстве человечества золотой век и эпоха хаоса.

Хорошо известные представления о младенцах как «цветах жизни», как «ангелах», их способности излучать тепло, любовь, доброту противоречат не менее известным фактам повышенной детской жестокости, распространенному утверждению: «самые жестокие люди – это дети». Будто нечто божественное в младенцах через 1–2 года взросления и движения по пути социализации трансформируется в нечто демоническое. На этом отрезке жизни они теряют не только исходные «чудо-способности», но и внутреннюю красоту.

Драмы и даже трагедии, которые не снились Шекспиру, разыгрываются в нынешних школьных коллективах. Постоянные выяснения отношений, господство стихийных групп, насилие со стороны неформальных лидеров, наличие в классах маленьких «козлов отпущения», для которых каждый учебный день – сущий ад, принуждение к наркотикам, необходимость унижаться перед более сильным. Затравленные, как волчата, дети кончают с собой или берут, на американский манер, оружие и расстреливают своих сокурсников. Учителя плачут: «Помогите! На уроках – хаос. Никто не слушает». Лучшим украшением внешкольного досуга также становится методичное многочасовое издевательство над более слабым. А кто не знает, что такое группа подростков вдали от родителей, да еще ночью?!

Всегда свойственные детскому, в частности, школьному возрасту конфликты уже превращаются в настоящие войны. В ход идут не только кулаки, но и опасные для здоровья и жизни подсобные средства – камни, металлические прутья, ножи. «Разборки» проходят с особой жестокостью, без какой-либо жалости друг к другу, без опасения нанести травму, покалечить, убить. Даже в мире зверей подобное невозможно. Сегодня в колониях все больше подростков, совершивших убийство. Убивают, часто не понимая, что делают, убивают своих сверстников, стариков, бомжей. Могут убить по заказу – за 50 рублей.

В этом насилии нет логически объяснимого мотива, нет чувства мести или личной ненависти к тому, кого избивают, нет войн между группировками, что было характерно для середины ХХ века. Само насилие становится потребностью.

Причем жестокость детей – это не проблема какого-либо отдельного народа, например, российская проблема. Всему западному миру знакома агрессивность молодых поколений. Нет и половых различий в проявлении данного феномена – нередко девочки демонстрируют большую жестокость, чем мальчики. И не ХХ век изобрел данное зло. Это – общее и фактически вечное явление для рациональной цивилизации, выстроенной на искусственности и лживости отношений между людьми, в которые окунается ребенок, только что овладевший разумом и сознанием.

Трудно представить наличие детской жестокости в системе отношений золотого века. Царство любви, существовавшее на земле в то время, полностью отвечало запросам приходящего в этот мир младенца. Его потребность любить находила адекватный ответ у окружавших его людей, и он безболезненно входил в жизнь взрослых. Крушение золотого века и переход к отношениям между людьми, основанным на конкуренции и насилии, радикально изменили положение младенца. Его претензии на взаимную любовь стали неадекватными, от него уже требуется радикальная перестройка внутренней ориентации, что неизбежно вызывает протесты в самых разных, в том числе насильственных формах. С этого времени этап детской и подростковой агрессивности становится практически неизбежной частью индивидуальной истории человека и фундаментальным феноменом рациональной цивилизации, обусловленным несовместимостью запросов ребенка и тем, что требует от него процесс социализации.

Поэтому уже в самых древних дошедших до нашего времени текстах постоянно звучит недовольство подрастающими поколениями, их своеволием, упрямством, нежеланием жить строго по канонам, устанавливаемым взрослыми. Непосредственно в отношениях между детьми проявления жестокости стали особенно заметны с переходом к коллективным формам обучения и воспитания – в приютах, школах, училищах, бурсах. В повседневный обиход вошло понятие «бурсацкие нравы», характеризующее предельно жестокие, не знающие сострадания и доброты отношения между детьми в учебных заведениях.

Ф. М. Достоевский, исходя из опыта ХIХ века, пишет: «Дети в школах народ безжалостный: порознь ангелы Божии, а вместе… весьма часто безжалостны» (44, 44). В начале ХХ века особую жестокость отношений в детских коллективах отмечает В. М. Бехтерев. На это же время приходятся наблюдения З. Фрейда, согласно которым «нет ни одной детской без ожесточенных конфликтов между ее обитателями» (151). Писатель Лев Разгон, проведший в середине ХХ века почти два десятилетия в ГУЛАГе, вспоминает о детском бараке как о самом страшном месте в зоне: «не было такой мерзости и гнусности, какие не могли бы совершить малолетки» (24, 105). Такую же картину полного беспредела в отношениях между детьми дает У. Голдинг в повести «Повелитель мух», описывая жизнь детей, оказавшихся без взрослых на необитаемом острове.