— Готова к следующей дозе, Cari~no?

Я переместилась в вертикальное положение, проклиная свою тяжелую голову.

— Нет... п-пожалуйста, не надо больше уколов. — Мои слова были невнятными, натыкались и перемешивались друг с другом.

Она села на краю кровати, протягивая руку к моей руке. Я крутанулась, сумев избежать ее захвата.

— Нет. Я сказал не н-надо.

Ее улыбка соскользнула с лица, сменившись гневом.

— Матео!

Дверь открылась, и в комнату вошел Шрам, держа бейсбольную биту. Он стал подходить, пока его колени не коснулись края убогого ложе.

— Не заставляй меня использовать это. — Он ударил битой по руке, угрожая мне. — Будь послушной и дай Софии ввести тебе лекарство, хорошо?

Его голос был настолько гладким по сравнению с КЖ. Создавая впечатление цивилизованного, хотя на самом деле он был худшим из них. Он был настоящим психопатом.

Горло забилось, и я стала заламывать негибкие пальцы, держа руки на коленях.

— Прошу вас. Деньги. Драгоценности. Я отдам вам…

«О чем я говорю? Я голодна. Попроси еды. Я замерзла. Может быть, если ты согласишься на укол, они дадут одеяло».

О, как же мне понравилась эта идея. Одеяло. Мне казалось, прошла целая вечность, с тех пор как мне было тепло в последний раз.

Я тяжело закашлялась, стараясь изо всех сил своих легких, чтобы перевести дыхание.

Кто-то толкнул меня, заставляя лечь, и мягкие пальцы взяли меня за руку, поворачивая ее. Мягкое нажатие на сгиб руки заставило сердце забиться быстрее.

— Нет! Стойте!

Слишком поздно.

Игла пронзила мою кожу, и женщина нажала на поршень. Мгновенно горячая, холодная, покалывающая, жгучая жидкость вошла в мое тело и начала свое путешествие, отравляя меня.

Мое состояние ухудшилось от того, что они мне дали, чем бы это ни было, поэтому у меня не было шансов.

Мои глаза больше не могли видеть, и я поплыла в темноту. Моя голова была шаром для боулинга массой в двадцать тонн.

Я вздохнула, слушая тяжелый стук сердца. Не было никакого другого шума, кроме моего поверхностного дыхания. Женщина и Шрам ушли.

Как давно? Я не знала.

«Пришло время, чтобы бежать! Вставай. Сделай это! Свобода!»

Я не знаю, как двигалась, но в один момент я валялась на пародии постели, а в следующий лежала мешком на полу.

Там же я и оставалась в течение нескольких часов. Я потратила Бог знает сколько времени в ужасающем цирке причудливых галлюцинаций, лежа на морозном бетонном полу.

Мои родители, которые никогда не любили меня, привиделись мне.

— Ты только посмотри на себя. — Моя мать с ее ухоженными седоватыми волосами наклонилась до моего уровня, отчитывая меня, обдавала ароматом талька, которым пользовалась. — Мы всегда знали, что что-то с тобой не так. А теперь? Ты отвратительна. Употребляешь наркотики, избиваешь женщин и предаешься бурному сексу? Фу. Посмотри, как низко ты пала, дитя. Только ад теперь достаточно хорош для тебя.

Я не стала противостоять или разубеждать.

Мой отец в своем твидовом костюме и кожаной кепке посмотрел вниз, как будто я была дерьмом на его ботинке.

— Я согласен с твоей матерью. Избивать этих девочек. Ты убийца. Прими это. Ты не с нами. Ты одна из них.

Мерзлота в моих костях сменилась болезненным теплом. Комната превратилась из серой бетонной до ярко-красной, наполненной кровью.

Галлоны ярко-малинового — крови моих жертв. Литры и литры небрежно пачкали мои руки.

«Нет! Я и не думала этого делать. Я не хотел делать этого. Простите меня. Пожалуйста, простите меня».

Время продолжало бежать без оглядки на меня, пока я медленно умирала на бетонном полу и становилась желеобразной, безмозглой кляксой.

***

В один день появился Кожаный Жилет. Я провела в одиночестве столько времени, что мой ум жаждал человеческого контакта. Любого человеческого контакта.

Мое сердце ёкнуло, когда он пришел за мной.

— Пришло время для твоей следующей тренировки, путана. — Он толкнул меня ногой. — Вставай.

Я больше не знала, как говорить, двигаться или притворяться человеком. Мне было холодно и голодно, и я отчаянно хотела домой.

Я попыталась вспомнить образы Кью. Вспомнить его дом и теплые объятия Сюзетт. Но ничего не выходило. Все эти счастливые воспоминания были пустыми.

На глаза наворачивались слезы, но я так давно ничего не пила, и поэтому образовывалась только одна капелька.