Я молчал, хоть и понимал, что вопрос обращен ко мне. Перед глазами всё ещё стояло голубое небо, куда я кинулся с обрыва, надеясь очнуться в привычном мире, и надежда на возвращение домой продолжала пульсировать в груди вопреки тому, что уже осознал разум.

– Чем стреляем, командир?
– раздался в наушниках другой голос, судя по всему, заряжающего.

Я судорожно сглотнул, ощутив на горле давление крепления ларингофона, и заметался в темноте, пытаясь понять, куда пристроить руки, где найти средства наблюдения и как ответить экипажу.

– Опять худо нашему командиру. Нездоровится после контузии, - сказал низкий голос.
– Беру командование на себя. Механик, ориентир высохший куст на два часа. Заряжающий, фугасным.

Меня захлестнуло отчаяние. Попытка побега из чрезвычайно реалистичной игрушки, не увенчалась успехом. И что делать дальше - я не знал. Ещё несколько секунд я пытался убедить себя, что всё, происходящее вокруг, просто затяжной кошмар, и скоро я непременно проснусь. Правда, спустя несколько секунд машина тяжело качнулась на ухабе, я чувствительно приложился лицом о какую-то железку и зашипел от боли.

И с большим сожалением потерял последнюю надежду.

Глаза уже привыкли к темноте, и теперь я различал массу выступов и ручек, за которые можно было держаться. И я вцепился в них обеими руками, раскачиваясь, как гамадрил в клетке. Зато, все переживания о неудачном самоубийстве, как рукой сняло.

– Стой, - скомандовал низкий голос, и в тот же момент самоходка качнула меня напоследок вперёд, и остановилась, как вкопанная.

Я с облегчением разжал руки и смог осмотреться. Помимо неясных источников света, которые я сперва принял за дыры в броне, внутри боевого отделения включились тусклые желтые лампочки, подсвечивающие аппаратуру. И, разумеется, членов экипажа.

Слева, по другую сторону от казённика пушки, впереди и несколько ниже меня, сидел механик-водитель, чью спину я видел, если отклонялся назад. Позади водителя и слева от меня расположился тот самый обладатель низкого голоса, что взял на себя командование гаубицей. Если я правильно помнил расположение членов экипажа, это был наводчик, а по совместительству - и мой заместитель. Позади меня расположился заряжающий. Он не сидел, как все, на жёстком кресле, а стоял, готовясь по команде отправить снаряд в казённик пушки.

Заметив, что я обернулся и смотрю на него, заряжающий улыбнулся, несколько пугающей обилием идеально-белых зубов, улыбкой, и спросил:

– Ну что, командир, полегчало?

– Отставить разговоры, - строго сказал наводчик, не отрываясь от прицела.
– Враг приближается.

И я вдруг вспомнил, что основа игрового процесса окружающего мира - это непрерывная война. А значит, где-то там, снаружи, к нашей самоходке подбираются танки противника!

Теперь я только удивлялся, как это сразу не заметил целых два прицела, расположенных прямо на уровне глаз. Я прильнул к одному из них. В поле зрения появился желтый от нескошенной пшеницы, пологий склон холма с редкими деревьями, перечёркнутый нитевидными линиями прицела с числовыми отметками. На вершине холма, стояла тёмная коробочка. До неё было наверное не меньше километра, и отсюда она не выглядела опасной. Я даже не был уверен, танк ли это.

Но наводчик, по всей видимости, не разделял моего спокойствия. Его крепкие руки принялись ожесточенно крутить два штурвальчика, и орудие начало плавно поворачиваться влево. Поле зрения моего прицела тоже двигалось, и вскоре перекрестье прицела почти совместилось с тёмной коробочкой, в которой я кажется даже начал уже различать башню. Случайно положив руку на неприметную рукоять рядом с прицелом, я вдруг выяснил, что могу управлять кратностью своего прицела. Покрутив рукоять вперёд-назад, я приноровился менять увеличение плавно, и смог теперь разглядеть чужой танк в деталях.

Насколько я помнил, в "Стальном кулаке" имелись как стандартные модели реально существовавших когда-то машин, так и самосборные конструкции, где игроки могли как угодно поиздеваться не только над игровым процессом, но и над чувством здравого смысла. Похожий на коробку силуэт чужой машины немедленно вызвал ассоциации с немецкими танками времён Великой Отечественной войны, но широкие гусеницы и длинный ствол пушки казались непропорционально большими по отношению к башне. Если в игре реалистичная физика, то как это всё удалось скомпоновать воедино?

Пушка чужого танка, вокруг которого я теперь отчетливо видел синий контур, выбросила огненный сноп и окуталась дымом. Наводчик перестал вращать штурвальчик и замер, что-то высматривая в свой прицел. Самоходка вздрогнула, а затем раздался оглушительный треск, грохот и множественные звонкие удары по броне, точно кто-то с размаху сыпанул в борт ведро гвоздей. Весь наш бронированный ящик ощутимо качнуло вправо.

– Это что? По нам стреляли?
– громко спросил я, чувствуя, как против воли начинает учащенно биться сердце.