Вид у меня был такой, как будто я действительно украла эти чертовы кошельки из гримерок. Все-таки нужно было сбежать, как только меня выгнали с репетиции.

– Кстати, а где ваш напарник? Этот, как его там зовут, Никита. Где он? – спросил Жук, и подозрительные взгляды вновь посыпались на меня со всех сторон, вонзаясь в мое тело, как тысячи ножей.

– Прекратите, – сказала Алиса, – она и Никита ни в чем не виноваты, стыдно обвинять людей раньше времени.

– Мы никого не обвиняем, просто пытаемся разобраться в ситуации, которая нарушила работу всего театра. Правду говорят, когда в коллективе появляются новые люди, надо тщательнее присматривать за своими кошельками.

– Ну все, хватит, – сказала Алиса. – Предлагаю собраться на первом этаже, милиция будет здесь с минуты на минуту.

– Милиция здесь, – раздался крик с первого этажа, и все поспешили вниз, толкаясь на узкой лестнице.

Заслуженная наклонилась к моему уху:

– И не вздумай исчезнуть из поля моего зрения. Пока ситуация не прояснится, ты не имеешь права покидать театр. Смотри, я слежу за тобой. – Она погрозила мне указательным пальцем и улыбнулась одним уголком рта.

В маленьком фойе театра не было свободного места, кондиционеры не справлялись с духотой, ароматы духов и запах пота смешались, и я почувствовала, как начинаю терять сознание.

– Чего ты такая бледная, тебе нечего бояться, если ты не виновата, – пытался успокоить Кирилл, с которым у нас успели сложиться дружеские отношения.

– Мне нужно воды, – громко сказала я, – я вернусь, – и попыталась встать, но актриса, следившая за мной все это время, посмотрела на меня так, что я не могла двинуться с места.

– Воды ты попьешь в другом месте вместе со своим подельником, – она подошла ко мне и наклонилась так близко, что я могла рассмотреть капельки пота на ее носу.

– Ядвига Эдуардовна, вы несправедливо обижаете ни в чем не повинного человека. Хотите воды? – Та одобрительно кивнула головой.

– Я принесу. Скоро нас всех отпустят по домам, потерпи, – он по – дружески похлопал меня по плечу.

– Спасибо.

Кирилл принес воды мне и актрисе, которая все еще сверлила меня взглядом, она была уверена в своей правоте настолько, что готова была надеть на меня наручники.

– Тебе здесь нравится? – спросил Кирилл.

– Уже нет, – честно ответила я.

– Кстати, а правда, где ты была? Ты заметно нервн ичаешь.

– Я не заметила, как уснула в зрительном зале на втором этаже.

– Они просматривают камеры сейчас, представляешь, в то время пока ты спала, кто-то обчистил гримерки, и вы находились в нескольких метрах друг от друга.

– А если настоящего вора так и не найдут? – Я закрыла лицо ладонями и тихонько заплакала.

– Ну, это самое худшее, что может случиться.

– Что у тебя украли? – спросила я.

– Мобильник и паспорт, но я не переживаю. Мобильник был старый, паспорт можно восстановить без проблем.

После долгого и нудного ожидания в дверях появился милиционер.

– Мы просмотрели камеры и увидели постороннего мужчину, входящего в театр и выходящего через пятнадцать минут с огромными сумками, – сказал он.

– Все могут быть свободны, до завтра. Мне кажется невозможным продолжать репетиции после случившегося, – сказал главный.

Милиционер открыл двери театра, и все начали расходиться, через минуту в помещении почти никого не осталось.

– Ты ко мне заходи, если что-то будет нужно. Я живу в театре, вон моя комната, – он указал на обшарпанную от времени желтую дверь, на которой было написано: «Помещение для хранения оркестровых инструментов».

– Живешь здесь, в театре? – удивилась я. – А где ты спишь? На рояле, что ли?

Нас прервал голос Жука:

– Можно вас?

Я побледнела от страха.

– Если вы не высыпаетесь по ночам, то делайте это в другом месте. И вообще, подумайте хорошенько, нужна ли вам эта работа. Если нет, просто не приходите завтра в театр, и я все пойму.

На следующий день я была в театре ровно в двенадцать дня и решила работать добросовестно и выполнять все, что от меня требовалось. На время испытательного срока я решила общаться с Никитой по минимуму, пока моя ситуация с работой не прояснится. Никита в театре так и не появился и на мои звонки не отвечал. Я не знала его адреса и начала немного нервничать. А вдруг он потерял телефон и больше никогда не вернется на работу, как я его найду?! В отделе кадров мне сказали, что он официально не оформлялся и они не знают номера его домашнего телефона.

На репетиции я все время смотрела на дверь и представляла, что вот-вот она откроется и появится Никита с ногой в гипсе, костылем в правой руке и скажет: «Я так сильно хотел видеть тебя сегодня, что, преодолевая нестерпимую боль, пришел сюда». Нет, он так не скажет, никогда, и не придет. А вдруг он не придет ни завтра, ни послезавтра. Меня бросало то в жар, то в холод, поэтому я постоянно то снимала, то надевала свитер. До этого я так никогда еще не привязывалась к человеку.

– Ольга Анатольевна, – голос главного режиссера вернул меня к реальности. – Напомните мне, пожалуйста, фразу Марины, которая звучит сразу после мадам Куку. Мне кажется, я изменил ее немного.