– Итак, Моника, я твой «дядя» Гельмут, – приветствовал ее мужчина в санатории. – Ты прожила здесь почти всю жизнь. Образование получила домашнее. Мы католики. Старый аббат тебя «вспомнит». Он же напишет рекомендательное письмо, иначе вас не обвенчают.

– Спасибо, дядя Гельмут. Я до свадьбы узнаю, с кем? Или это тайна? – рассмеялась Оля.

Мужчина сдержанно улыбнулся.

За короткий срок с Олей произошло столько всего, она познакомилась с таким количеством людей, вот и «дядя» появился, за ним священнослужитель. И все по легенде ее знают, и она знает их.

– Твоя «тетя» Мария ищет платье для венчания. Ты пока располагайся и отдыхай. А еще копи вопросы. Пока есть возможность, надо все обсудить.

Гельмут был импозантным мужчиной с изысканными манерами. Выше среднего роста, темный шатен с правильными чертами лица. В нем было что-то особенное, но в то же время мало запоминающееся.

– Во сколько лет я осиротела? – сразу начала Оля.

– В три и пять. Сперва мать в родах, потом отец на спуске. Ты умеешь кататься на лыжах? Что я спрашиваю? Конечно, нет. Разок прокатишься, чтоб иметь представление. Будешь говорить, что это занятие для богатых. Да и после отца, сама понимаешь, мы не стремились учить тебя кататься.

– Да, конечно, – закивала Оля.

– Печь умеешь топить?

– Сносно, – заверила Оля, в очередной раз подумав, что дорогая Матильдочка даже этому успела ее научить на свой манер.

Гельмут недоверчиво покачал головой: девушка производила впечатление сугубо городской.

– Хорошо. Это надо уметь. Здесь все топят печи или камины.

«Тетя» Мария вернулась к обеду. Они с Гельмутом были красивой парой. Мария была из породистых стройных женщин, которую можно было бы считать красавицей, если бы не печальное выражение лица, портившее ее.

Платье подошло почти идеально.

– Подол подошью, и все, – радовалась Мария.

– А как вы узнали мой размер? – рискнула спросить Оля.

– Я видела тебя со Штерном…

– А я вас нет.

– Естественно. Понимаешь, у нас давно сложилось мнение, что тебя не надо отправлять домой. Уж очень хорошо ты говоришь. Это такая редкость. Нам давно подбирают «племянницу». Ты очень подходишь. Ангел предложила тебя сразу. У тебя уникальная ситуация для работы здесь. Но тебе будет очень трудно вернуться. Знаешь, у нас не принято об этом не только говорить, но даже думать. Ты очень молода и пока неопытна. Поэтому позволь дать тебе совет: не высовывайся. Приготовься жить здесь долго-долго. Тогда будет немного легче. И никому, даже Густаву, ничего не рассказывай о себе. И у него ничего не спрашивай. Это прописная истина, но про нее часто забывают.

– Я понимаю… – медленно произнесла Оля.

– Возможно, да, возможно, нет. И никакого самовольства. То, что тебе кажется важным – это пустяк по сравнению с тем, какой вред ты можешь нанести всем нам. Пример приводить не надо?

Ольга покачала головой: образ Миши еще не выветрился из памяти.

– А если у меня возникнут какие-то сложности? Что я могу решить сама?

– Ты приедешь к нам. Про Штерна забудь. Он будет появляться сам при необходимости. И вообще, чем меньше людей ты знаешь, тем легче тебе будет работать.

Оля кивнула.

– Все инструкции получишь от агента. Следуй им неукоснительно. Густаву про него ничего знать не надо, – Мария говорила спокойно, будто поездку за город обсуждала.

– А как я получу инструкции? – уточнила Оля.

– Лично. Это обсудим позднее. Никогда не ищи его сама…

У Оли разболелась голова. А впереди ее ждал прелат, сборы, отъезд…

В маленьком храме они просидели всю службу, что было очень странно. Оля подумала, что за всю сознательную жизнь у нее не было возможности посетить православную церковь, а теперь она вынуждена молиться в чужой.

– Ты хорошо знаешь молитвы, – похвалил Гельмут. – Люди смотрят на нас: мы здесь редкие гости.

После службы зашли к старому аббату.

– Благословите нашу Монику, святой отец, – попросит Гельмут. – Она собралась замуж. Мы с женой одобряем ее решение.

– Да, – ответил старик. – Я помню вашу девочку. Я уже написал рекомендательное письмо. Прочитайте вслух.

«Писал не он, – подумала Оля. – Вряд ли он что-то еще сам пишет».

– Господь пребывает с нами, – начал чтение «дядя». – Я вверяю вашим заботам возлюбленное чадо – Монику Шеринг, которую знаю с рождения, как и всю ее семью. Ребенком она потеряла родителей и воспитывалась у сестры матери и ее мужа – добрых католиков. Я помню также и жениха Моники. Болезнь не поколебала его веры в Божью Матерь. Надеюсь, что их союз…

– Достаточно, – прервал старик. – Не забудьте попросить сделать выписку из наших книг. Те, что сгорели, восстановите по памяти. Я помню как сейчас, как крестил тебя, Моника, и твою мать. Да что там. Я венчал твою бабушку. Идите с миром. Я устал.

– Наш аббат как сейчас помнит день обручения Девы Марии со святым Иосифом, прости меня господи, – тихо сказал Гельмут, когда они покидали аббатство.

– Это же хорошо! – простодушно отозвалась Оля.

– Еще бы! – ответила Мария. – Иначе мы были бы лютеранами.