Это было бы проще понять, чем допустить вероятность того, что издаваемое увлеченное урчание, когда он притянул ее голову ниже, может быть полностью основано на желании к нему.

Он потянул ее обратно, довольно сильно ухватив за волосы, пока головка члена не коснулась влажной нижней губы, выскользнув изо рта.

— Тебе это нравится?

Девушка отстранилась, выдергивая волосы из захвата, и скользнула к нему на колени, усевшись верхом. Нагнулась, потом опустилась еще ниже, пока ее груди не коснулись его груди.

— Мне очень нравится, — выдохнула Кора низко и хрипло, и снова обхватила рукой его член. — Ты мне нравишься.

Простая истина была предложена так охотно, и так опасно соблазнительна.

Эшвин поддался фантазии — во-первых, фантазия отличалась от изначального плана. Во-вторых, фантазия означала пренебрежение неудобными реалиями и включала в себя невероятности.

Так он и сделал.

Он опять ухватил Кору за волосы и потянул на себя. Ее жадный рот был так близко к его губам, что он мог попробовать их дыхание на вкус. Он положил другую руку на ноющий член. Пальцы все еще были скользкими от женской влаги, и Эшвин вздрогнул, когда их руки встретились.

— Жестче, — пробормотал он, скользя рукой вместе с ее пальцами. — Ты можешь быть грубее со мной.

— Я знаю. — Кора вырвалась из его хватки, прочертила ногтями по тыльной стороне мужской ладони, а затем потерла большим пальцем чувствительное местечко как раз под головкой члена, задевая уздечку. — Но я могу быть и нежной.

Кора дразнила его. Игривые огоньки в глазах обещали воздаяние за его методичное планомерное соблазнение, и, несмотря на потребность достигнуть кульминации, возникло отчетливое ощущение, как если бы кислоту в его жилах заменили теплым медом.

Эшвин позволит ей мучить его всю ночь.

Koрa поцеловала его: мягко, медленно, шаловливый язык танцевал на его губах. Их первый поцелуй без жалящей боли, и Эшвин запрокинул голову, чтобы углубить его, возбуждаясь от готовности, как легко она приняла его. Потом она начала двигаться, раскачивая бедра, чтобы подтолкнуть их сцепленные руки. Трение было минимальным, как раз достаточно, чтобы поддерживать его возбуждение на медленном огне…

Пока она не застонала ему в рот и крепче сжала ногами бедра.

Огонь полыхнул по венам…

Эшвин отпустил ее волосы и вцепился в изгиб бедра, широко распластав пальцы на ягодицах.

— Быстрее, — простонал он ей в рот, заставляя ускорить свой темп. Ее складочки потерлись о костяшки тыльной стороны его пальцев, и она откинула голову с глубоким стоном, звук вышел низким, почти первобытно-звериным.

Она могла кончить снова, это не займет много времени. Эшвин вытащил их соединенные руки и потащил ее тело на себя. Гладкая, раскаленная плоть охватила колыбелью его член, и Кора закричала, когда он схватил ее за бедра и начал двигать, потирая клитором вверх и вниз вдоль эрекции.

Девушка рухнула на него и уткнулась в плечо, заглушая свой крик. Затем тепло открытого рта превратилось в восхитительную боль, когда она укусила его — не осторожным прикосновением зубов, чтобы усилить возбуждение — а жестко, как будто она не могла остановить себя в этот момент.

Удовольствие от укуса затянуло каждую мышцу в его теле. Эшвин дрогнул на пике ощущений, неуверенный впервые в жизни, сможет ли сохранить самообладание до оргазма. Девушка содрогнулась в его руках, ее стоны сменились хриплым дыханием, пробуждая воспоминания в памяти.

Сначала высокие. С придыханием. Потом низкие и насыщенные. Он услышал волну облегчения, когда она бурно кончила.

Его контроль рухнул.

Он стиснул ее бедра, член судорожно дернулся, когда он мощно излился: удовольствие в центре шторма иррациональных, нелогичных эмоций. Он перестал пытаться осмыслить все это и просто чувствовал — следы доказательства ее желания, невыносимого жара ее тела. Способ ее плоти отдаться его пальцам, мягко и великодушно.

Его сперма растеклась по коже, и укол сожаления казался единственно логичным в настоящий момент.

Рационально было бы желать кончить в нее, потому что выживание было единственным инстинктом, который никто никогда не пытался вырвать из него. Инстинкт требовал, чтобы он опрокинул Кору на спину и широко раскинул ноги, заполняя ее своим членом, пока, сгорая в удовольствии, она не разрыдалась бы от наслаждения. Инстинкт требовал вонзиться глубоко и кончить внутри, потому что размножение означало все. Выживание. Вечную жизнь для его ДНК. И неважно, что Эшвин подвергся на Базе процедуре внедрения контрацепции, предусмотренной регламентом для солдат-Махаи. Инстинкт все еще был там, может быть, даже сильнее в нем, чем в большинстве. В конце концов, его ДНК чрезвычайно хорошо приспособлено к выживанию.