Диаль

Мелкий злой снег сыпал крупой на черный песок, ленивые волны обдавали его кружевной пеной. Скалы тонули в низких тучах. С моря надвигался багровевший туман: эрн Шиал готовил атаку. В ясные дни с береговых укреплений хорошо видно было его владения: каменистый остров-вулкан, раскалявшийся, когда Шиал гневался, а сердился он часто. В такие дни черная гора дышала огнем, и небо на западе наливалось алым. Это означало, что в скором времени в сторону берега полетят воины-фои и огненные снаряды. Вторые назначены, чтобы повредить укрепления или рассыпаться тучей ранящих огненных брызг, первые будут пытаться прорваться через ущелье в долину, если береговая стража не помешает им.

Диаль бросила быстрый взгляд налево: двух других крепостей сейчас было не разглядеть, лишь очертания Второй смутно вырисовывались в тумане. Но она знала, что и там, и в Третьей, так же как и в Первой, где служила Диаль, часовой у рога бури ждет только сигнала от дозорного, а лучники на стенах готовы обрушить на врага град стрел.

Стоит протрубить в рог, и налетит шквальный ветер со снегом, гася пламень фоев, затрудняя их передвижение, превращая обжигающий град в бесполезные угли. Те из воинов, кто все же приблизится к берегу, будут сражены стрелами с наконечниками, пропитанными ядом ледяных червей. Ну а если и этого окажется недостаточно, настанет очередь воинов ата. Расправив огромные крылья, они устремятся вниз и не будут знать пощады.

Оборону крепости удалось прорвать лишь однажды - и то потому, что часть сил перебросили на границу с Кельдой. Это было давно, и хотя с тех пор фоям ни разу не удалось преодолеть бурю и успешно высадиться на берег, эрн Шиал не оставлял попыток. О том, что происходит в его владениях, никто толком ничего не знал: сообщение между Хенниленом и фоями прекратилось в незапамятные времена, тогда же, когда началась вражда, и терять бдительности не следовало. Шиал был гневлив и опрометчив, но ни в коем случае не глуп, ему служили сильные маги, и появление у фоев новых, более совершенных доспехов или других средств, благодаря которым они смогут одолеть защитников Хеннилена - всего лишь вопрос времени. Они могли летать, пусть низко и на небольшие расстояния, а среди лайхха на это были способны лишь воины ата. Сколько времени пройдет, прежде чем колдуны изобретут зелье, благодаря которому фои смогут летать выше и дольше, а не только рывком преодолевать расстояние, отделявшее огненную землю от Хеннилена? Что еще смогут придумать Шиаловы маги, чтобы эрн добился своего? Заслать призраков-шпионов, отвести глаза береговой страже, объединиться с кильдирим? А у лайхха было так мало. Любой корабль вспыхнет от огненного снаряда как щепка. Они могли только обороняться, не атаковать, но это не может продолжаться вечно - Шиала следовало либо склонить к миру, либо победить. Предложения о первом он неизменно отклонял, что же касается второго... Способ был, но связанный с чересчур высоким риском, и эрн с советниками пытались придумать что-то другое.

Пока ничего не нашлось.

Диаль со своим луком дежурила на башне, ее коса полыхала пламенем. Она была единственной фойлой по эту сторону моря - полукровка, единственное дитя, когда-либо родившееся от союза с "огненной демоницей". Хотя Диаль выросла в Несна-Хен и считала эти места своим домом, нет-нет да и находился кто-то, кому хватало ума спросить, каково это - сражаться против своих, на что Диаль со свойственной всем фойлам запальчивостью отвечала, что не принадлежит к их племени, ведь ее отец из Несна-Хен. Огнедышашая гора была ей столь же чужда, как и всем в Хеннилене, Диаль не знала языка фоев, не была знакома ни с кем из них и имела полное право возмущаться подобными вопросами. Никто не заподозрил бы в ней полукровку, когда бы не внешность: доставшиеся от матери золотистая кожа, черные глаза без белков и, конечно, пламенная коса явственно выдавали кровь фойлы.

Провожорки подняли гвалт. Поджав губы, Диаль повернулась в сторону бухты и всмотрелась, пытаясь выяснить причину шума, однако выступающая скала загораживала обзор, и понять, что встревожило зверушек, было невозможно.

– Чего они там зевают во Второй, - недовольно сказала Диаль, обращаясь к напарнику.
– Слышишь, как надрываются?

Бренид лениво пожал плечами. Диаль изрядно раздражали его флегматичность и нерасторопность, и только безграничное его добродушие временами останавливало ее от того, чтобы в очередной раз на него наорать.

– А я почем знаю, - равнодушно ответил он.
– Не поделили кусок.

– Они не должны себя так вести, - раздраженно сказала Диаль. Всем было известно, что провожорки - самые мирные зверушки на свете. У них был мягонький серый мех, бурые лапки с присосками, позволявшими ловко карабкаться по стенам пещер, маленькие славные ушки и приятнейшее обыкновение воздерживаться от каких-либо звуков. Провожорки были сообразительны, быстро приручались, поэтому их часто заводили в качестве питомцев для детей. Единственное время, когда провожорки становились крикливыми и агрессивными - это время выведения потомства. Только в этот период, стоило чужаку вторгнуться на их территорию, они с пронзительными воплями атаковали пришельца яростной серой тучкой, ощетинившейся сотнями острых зубов и цепких когтей, и могли в считаные секунды порвать неосторожного в клочья. Никто в здравом уме к ним сейчас не полез бы.

Из тех, кто знаком с повадками провожорок - а это все, абсолютно все в Хеннилене.

Диаль еще немного потопталась, затем резко бросила Брениду:

– Ты пока подежурь. Я пойду проверю, что там.

Куда смотрят эти из Второй? Пусть только пройдет атака, уж она выскажет начальнику гарнизона все, что думает. И эрну нажалуется, это уж непременно.

Ругаясь вполголоса, Диаль сбежала во двор и свистнула, подзывая мерка. Эти существа, похожие на огромных собак, в качестве сторожей или бойцов никуда не годились, поскольку были удручающе, до смешного для столь зловеще выглядящих зверей игривы, беззлобны и дружелюбны, а крылья их слишком слабы, чтобы далеко унести такую здоровенную тушу, да еще и с всадником. Но здесь, где все укрепления располагались на высоком крутом берегу, представлявшем из себя сплошные неприступные скалы, их часто использовали для коротких перемещений туда, куда долго или невозможно было быстро добраться пешком.

Повсюду в огромных чашах пылал огонь. Как ни странно, здесь, на побережье, несмотря на постоянные нападения фоев, предпочитали живое пламя - в отличие от Несна-Хен, где в основном пользовались "пещерными пряхами" йери, дающими мягкий белый свет без тепла. Никому бы в голову не пришло, разумеется, зажечь факел на стене или башне, чтобы облегчить фоям жизнь, но в тех местах, которые с моря было не видно, огонь пылал день и ночь. Тем более что горного масла из скальных трещин сочилось сколько угодно.