Сессия N32, 21 декабря 2013

– Знаешь, такой туман...
– говорил Лу.
– Да, все эти недели, после прошлой сессии и до позавчера. Я и вспомнить толком не могу, как оно началось, как происходило. Видны отдельные моменты, но я не могу выстроить из них последовательность. Я помню, что было. Я только не помню, что за чем. Помнишь, в начале лета мы пытались восстановить хронологию того периода, когда я здесь только проявлялся, мы даже записали что-то, но у меня по-прежнему нет цельной картины, там все путается. События помнятся как отдельные эпизоды, без последовательности. Одно из другого логически вывести можно, можно восстановить кусочки последовательности. Но потом они как будто приходят в противоречие с другими кусочками.

– Я думаю, - вздохнул он, - кто бы тогда ни был здесь, я или она, это был очень несчастный и очень потерянный человек.

– Но поразительно, что я точно так же не могу вспомнить эти недели. Помню туман, "меня нет", "кто я?" и отдельные события, рассыпанные в беспорядке. До того момента, когда партнер сказал, что это может быть следствием обработки. И вот с этой минуты я все помню последовательно и четко.

– Я придумал такую схему: если в сессии мы хоть краешком дотрагивались до определенных тем, я начинаю превентивно записывать ежедневные отчеты о своем состоянии.

– Это хорошая мысль, - сказала М.

– Надо делать это превентивно, потому что, если я провалюсь в "меня нет", я потом не вспомню, как оно началось и когда. И уж точно не начну записывать, пока не проморгаюсь... А так записи помогут постфактум проследить динамику.

– Дело не в динамике, - сказала М.
– С помощью этих записей, возможно, получится извлечь информацию, к которой не удается пробиться другим путем. Здесь может быть вход.

Лу испытал очень резкое изменение физического состояния. Он мгновенно похолодел и замер, как парализованный.

– Ты побелел.

– Это было очень резко, мгновенно.

– Когда я сказала "вход".

– Доступ к информации...

Лу остановился и прислушался.

– Знаешь, там "нет" вот такими огромными буквами. Никак и никогда. Доступ к информации?
– НЕТ.

– Подожди, не надо туда... углубляться.

Лу действительно затягивало туда, но он постарался удержаться. М. что-то говорила ему еще, он отвечал, но потом не мог вспомнить, о чем они говорили.

Потом М. спросила:

– Хочешь пойти туда?

– Нет.

Ему и так было достаточно ясно, что к чему. Не стоит зря дергать за такие рычаги...

Но ему стало радостно и легко, спокойно, уверенно. На эту штуку можно положиться. Он был не один там. С ним была хорошая, надежная защита. Вот так он и справился, в том числе и с помощью этой штуки. Лу улыбался и говорил об этом с удовольствием.

Потом понял, что все-таки хотел бы пойти туда: уже отдышался от первого впечатления, и теперь стало интересно.

Но времени оставалось не много, и ему еще предстояло слушать лекции по экзистенциальной психологии с полудня до семи. Учитывая его реакцию на некоторые связанные с этим моменты, решили отложить исследование на более подходящий момент.

Зато поговорили о психиатрах и о том, как можно было бы представлять этот кейс врачу, в его системе координат. Если представить, что ничего этого не было на самом деле, то нужно было бы сказать, что травма, пережитая женщиной, настолько глубока, что пройти туда, в тот период, никак невозможно, просто выбрасывает из этой зоны, когда подходишь поближе.

М. сказала:

– Когда мы пытались восстановить хронологию того периода, когда "ушла" она и "появился" ты, я замечала что-то похожее на то, что было сегодня, такой же "отказ системы".

Лу не согласился.

– Я помню туман. И трудно соображать. Но такого обмирания, холода и паралича я не могу вспомнить. Для меня это точно разные состояния. Туман и потерянность помню, обмирание - нет. Я был ледяной сегодня. Я бы заметил, если бы так же было во время того разговора.

В оставшиеся полчаса они говорили о "мустанге" и поездках к Хорхе.

<...>

И хотелось приложить руки к груди, закрывая ее середину, чтобы удержать там? Или спрятать то, что там?

"У меня есть секрет, моя тайна, от которой я счастлив".

Выписки:

"...сохранив себя, свою личность, свое "упрямство духа", как он называет способность человека не поддаваться, не ломаться под ударами, обрушивающимися на тело и душу".

Дмитрий Леонтьев, предисловие к книге Виктора Франкла "Сказать жизни "да"