— Что, прости? Ты не можешь просто встать и уйти, — я встаю и следую за ним.

— Я могу, и делаю это, — кричит Пьер из кухни, прежде чем я появляюсь там.

— Ты ведешь себя глупо.

— Не правда.

— Черт, это так! — я кричу на него, когда захожу на кухню. — Поговори со мной. Если ты будешь реагировать так каждый раз, когда тема для тебя будет неприятной, это ни к чему нас не приведет.

— Non.

Он достает два больших стакана для парфе из холодильника и ставит их на кухонный островок.

— Пьер, ты ведешь себя как ребенок.

Все это быстро превращается в то, к чему я совсем не готова.

— Я не буду обсуждать это с тобой.

Он возвращается к холодильнику и достает две миски. В одной взбитые сливки, а в другой — ягоды, которые были порезаны и пустили сок.

Я молчу, пока он осторожно и искусно кладет их в стаканы, которые, оказывается, уже наполовину наполнены шоколадным муссом.

— Пьер, — начинаю я. Он поднимает голову и пытается заставить меня замолчать одним своим пылким взглядом. — Просто с ума сойти. Я даже не знаю, какого черта мы ссоримся.

— Мы ссоримся, потому что ты невыносима, — его акцент усиливается на последнем слове. Хоть это и прозвучало как оскорбление, ничего не могу поделать, но я возбуждаюсь. Потому что, опять же, во всем виноват его акцент.

— Я не невыносимая, — теперь же я просто подстрекаю его, потому что мне нравится то, каким страстным он становится, когда злится.

— Ты такая, — говорит он, едва сдерживаясь.

— Ты высокомерный француз. Это твое «ты такая», только доказывает мне, насколько ты эгоистичен.

Пьер перестает накладывать ягоды. Он кладет ложку в серебристую миску, а руки сжимает в кулаки. Они дрожат, его грудь быстро вздымается, и он с шумом пытается втянуть воздух.

— Именно так, Пьер, я думаю, что ты самовлюбленный. — О боже, какого черта я творю? — Эгоцентрист. — Он снова резко поднимает голову, и я вижу, что его глаза почернели от гнева. — Зацикленный на себе, — мой голос тверд, но тих.

Он обходит островок и становится лицом ко мне.

— Ты так глубоко погряз в себе, что даже не имеешь представления о реальности.

Заткнись, Холли.

— Ты невыносима, — повторяет Пьер, опуская взгляд на мой рот.

Мое сердце громко бьется, кровь быстро бежит по венам, и, не думая о том, насколько интимна эта ситуация, я прижимаюсь грудью к Пьеру.

Руками он хватает меня за плечи, а длинными пальцами прикасается к моей коже. Я опускаю взгляд на его пальцы. Чувствую его дыхание на своем лице, сладковатый запах его одеколона попадает в мой нос.

— Ты невозможен, — шепчу я.

Пьер усиливает хватку и слегка притягивает меня вперед.

Своим твердым телом он подавляет меня.

— Ты такая мягкая, — бормочет он, губами касаясь моей щеки.

Он прижимает свое твердое тело к моему, устраняя малейшее расстояние между нами.

— Пьер, — удается сказать мне до того, как я смотрю в его отчаянные серые глаза.

— Чего ты хочешь от меня? — он проводит носом вдоль моей шеи, а правой рукой скользит по моей пояснице.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Мои глаза автоматически закрываются, и я чувствую, как теплыми губами он прикасается к местечку между моим плечом и шеей. Пьер растопыривает пальцы на моей талии и немного просовывает ладонь под пояс моих джинсов.

— Я хочу прикоснуться к тебе, — говорит он, а другой рукой хватает меня за задницу.

— Прикоснись ко мне, — мой голос сочится желанием, а тело горит для Пьера.

— Посмотри на меня, — командует он.

Я поднимаю голову, открываю глаза и вижу неутолимый голод, горящий глубоко внутри Пьера.

— Это наш первый поцелуй, — он наклоняет голову и захватывает мои губы. Медленно и нерешительно языком он исследует очертание моей нижней губы. Будто боготворя, Пьер притягивает меня ближе, и мы оба начинаем пятиться.

Моя спина касается прохладной стены, и он нежно прижимается ко мне. Опустив руки вниз к его заднице, я притягиваю его ближе и поднимаю ногу, чтобы обхватить ею его бедро.

— Холли, — бормочет он, одновременно поглаживая ладонью мою грудь через ткань рубашки. Сжимает мои соски, пытается покрутить их, но между нами слишком много слоев одежды.

Поцелуй становится обжигающим. Мы с Пьером пожираем друг друга, я не могу мыслить трезво.

— Больше, — прошу я, хватаюсь за его рубашку и стягиваю ее через его голову.