Шрифт:
— Шишка по дереву, а медведь уже ревёт!
Старшины заулыбались. Перед ними почти привычный гетман. Ему полегчало после вчерашнего соборования.
— А где Быстрицкий? — спросил гетман Орлика. — Зови.
Быстрицкий — управитель поместий в Шептаковской волости, данной на гетманскую кухню. У гетмана поместий — будто звёзд на ясном небе. Но среди его управителей Быстрицкий — месяц среди простых звёзд. Он и деньгами ведает, и церкви строит, и с малярами да строителями ведёт дело, разъезжая по всей гетманщине... Быстрицкий вошёл прытко. Высокий, стройный. Немного смутился перед генеральной старшиной, да не забыл и подрагивающими пальцами подкрутить тонкий ус, а когда гетман заставил поклясться, что он, Быстрицкий, не выдаст большой тайны, и когда при всех доверился ему, — рука Быстрицкого свесилась вдоль тела, как на вербе после сильной бури свешивается сломанная ветвь.
Орлик пододвинул гетмана поближе к свету.
— Он едет к королю, — указал гетман глазами на Быстрицкого. — Дай инструкцию, пан генеральный писарь!
Всё делалось настолько поспешно — Быстрицкий уже зашивал в жупан инструкцию! — что собравшиеся в светлице растерялись: не простое дело, Господи. Против самого царя!.. А к царю, к единоверному русскому народу, — ой как липнет чернь. Уже пробовал Иван Выговский... Чернь так просто не оторвать от Руси...
— Чернь что скажет? — хрипло спросил Апостол.
Мазепа боялся вопроса, но ждал его:
— Кто её спрашивает? Ты в Миргороде, Горленко в Лубнах, Скоропадского в Стародубе припряжём, Полуботка в Чернигове, Левенца в Полтаве. В Батурине — полковник Чечель. Ещё сердюцкие полковники... Для этой черни всё и делается. Разве ж они сами на что способны? А потом спасибо скажут, когда поймут.
Когда все ушли — на гетманский двор слуги подвели для Быстрицкого коня, он уехал в ночь, — гетман сказал Орлику:
— Alea jacta est [22] , Пилип?
22
Жребий брошен (лат.).
Орлик, возбуждённый, радостно кивнул головой:
— Sic, domine! [23]
Лёжа на постели, Мазепа думал, что ничего ещё и не начиналось. Если не туда попадёт Быстрицкий, так нет в инструкции подписи. Жребий ещё не брошен... Не так просто жечь за собой мосты, urere pontes [24] . Упадёт с плеч усатая голова Быстрицкого, вот и всё. А пискнет кто среди старшин — и его голова... Вот и Орлик. Думает, общая беда. Не понимает, что над пропастью ходит. Как не стать тебе, Пилип, рядом с гетманом, который изображён на парсуне, так и не станешь рядом с живым. А ради такого великого дела нельзя кого-то щадить.
23
Да, господин! (лат.).
24
Жечь мосты (лат.).
Быстрицкий возвратился через несколько дней, ночью, смертельно усталый, приятно возбуждённый. Захлёбывался, рассказывая, как принимал его шведский король.
— Матка Боска! [25] На чистом золоте ел и пил! Слово гонору!
«Не пронюхал ли он о договоре с королём Станиславом? — подумал Мазепа. — Не потревожит ли он этих дураков?»
— Пока я доехал сюда, пан гетман, король уже, без сомнения, с армией на Десне!
— На Десне? Зачем ему сюда?
25
Матерь Божья! (польск.).
Гетман задумался. Предполагалось: взяв продовольствие и порох на украинских землях, король потянет за собою царское войско на Москву. Здесь останется один властелин — гетман Мазепа. Пока что гетман... Будут его почитать как избавителя от москалей. Если он ещё, конечно, всех бунтовщиков сумеет свернуть в бараний рог...
О возвращении Быстрицкого не говорили никому. Орлик усадил его в закрытую карету и проводил за борзенские ворота. Верным слугам приказано отвезти управителя в Батурин, под надзор полковника Чечеля, верного Мазепе.
А гетману начинало казаться, что теперь в самом деле alea jacta est. Хоть и не сделано ничего такого, чтобы нельзя было повернуть назад, но если уж придётся — прольётся много крови. Так устроен мир — или ты кого ешь, или тебя. Простому человеку легче. Покорись сильному, живи его умом... А ещё московский царь слишком молод, чтобы иметь Мазепу на посылках, чтобы отдать его в подчинение сомнительному шляхтичу Меншикову, который и не таится с тем, что он ни во что ставит казацкое войско, что готов сам сделаться казацким властелином.
Мысли прервал приезд Войнаровского. Войнаровский находился при князе Меншикове будто бы для особых поручений, а действительно — он заложник. У Войнаровского в глазах одно почтение, как у людей при королевских дворах. Это могло означать, что племянник сейчас попросит денег или скажет, что вздумал — в который раз скажет! — жениться. Он — надежда бездетного гетмана.
Войнаровский одним духом:
— Дорогой мой дядя... Я удрал от князя...
— Почему? — ещё спокойно спросил гетман.