Я начала плакать, чего еще никогда не делала перед ними.

– Черт возьми, не делай этого, – сказал Смит.

– Чего? – я всхипнула. – Не говорить вам правду? Я хочу взрослых братьев, которые любят меня и оберегают, но вы просто... Вы просто продолжаете действовать, как папа. Словно я не важна. А я так устала от этого. Именно поэтому, главным образом, я и уехала.

Мои слова потонули в тишине комнаты, и даже другие работающие сейчас парни молча посмотрели на меня.

Я протерла глаза, заметив, что мои братья обмениваются взглядами.

– Что? – спросила я. – Вы хотите что-то сказать?

Портер откинул назад густые темные волосы.

– Может, мы хотим сказать, что... эм... сожалеем?

– Прекратите, – качнула я головой. – Не надо издеваться.

– Нет, – произнес Смит, проведя рукой по бороде. – То есть, Портер прав. Мы просто кучка ублюдков, ты это знаешь. Правда, мы сожалеем.

– Мне тоже жаль, Милашка, – произнес Никсон. – Мы просто увидели его в тот день. Черт все задери, наша малышка-сестра склонилась над прилавком и трахалась с каким-то моряком. Что мы должны были делать? Мы обязаны были надрать ему задницу.

Мои щеки покраснели, мне не понравилось, что каждый здесь услышал эти грубые описания. Но кроме того, я услышала искренность в их извинениях. Да, может, они не были красноречивы, но они никогда не отличались точным выбором слов.

– Вы, ребята, относились ко мне, как к домохозяйке, не уважали меня и никогда не оберегали, и...

– Мы знаем. Черт, Милашка, я чувствую себя уродом, – отозвался Смит.

Я скрестила руки на животе.

– Так и должно быть. У этого ребенок нет отца, – произнеся это, я поняла, что мои глаза вновь наполняются слезами. – Но по крайней мере, у него могут быть трое дядюшек.

Эти слова впечатлили их сильнее всего, и внезапно я обнаружила, что мои здоровенные братья едва не задохнулись, стоя посреди тату-салона, став вдруг слишком эмоциональными.

– О черт, Милашка, мы клянемся, что загладим вину перед тобой, – произнес Портер.

Я взглянула на Шерил, она, казалось, смягчилась от их извинений.

– И как вы планируете загладить вину? – спросила она их, отлично справляясь с ролью моего представителя.

Никсон потянулся, перегнувшись через прилавок, достал ящик, заполненный конвертами, и поставил его на столешницу.

– Мы могли бы начать с того, что отдадим тебе это.

– Что это? – спросила я, подходя ближе.

– Это письма. От моряка, – ответил мне Смит, его глаза были полны сожаления. – Похоже, он писал тебе по одному в день, пока отсутствовал.

Слезы потекли по моим щекам, когда я вытянула одно наугад и вытащила бумагу из конверта. Как только я стала читать, мое сердце стало биться чаще, а надежда окрепла.

Он чувствовал то же, что и я.

Видел все, как я.

Знал, что поняла и я.

Что нам было суждено быть вместе.

Дорогая Милашка,

Так не должно было произойти. Ты и я, мы предназначены для большего, чем простая интрижка. Больше, чем для одной ночи страсти, никаких полумер. Мы должны вместе плыть под парусами.

Я сказал, что не хочу быть ни к чему привязанным, не хочу иметь обязательств.

Но я ошибался. Безумно, правда? Изменить свое мнение за такой короткий срок?

Но мне нравится это безумие. Я даже люблю его.

Как люблю и тебя.

Твой якорь,

Сэмпсон Стоун.

ГЛАВА 14

Сэмпсон

Чаще всего, заходя в порт, я спрыгивал с лодки и широко расставлял ноги, чтобы лучше прочувствовать землю под ступнями. А потом я направлялся в бар, в надежде что выпивка заглушит мою сердечную боль.

Впрочем, сегодня все было иначе. Не какой-то порт. И не неизвестный город.

Сегодня я получу шанс вернуть Милашку, раз и навсегда. Я заставлю ее поверить, что больше не хочу быть одиноким рейнджером. Я желал стать ее героем, черт возьми.

Шесть месяцев – долгий срок, если ты вынужден быть вдали от девушки, которую желаешь. Но теперь я вернулся и хочу найти ее, преследовать... умолять Милашку дать мне еще один шанс... Я ни перед чем не остановлюсь. Ее братья могли выбить из меня дерьмо, а Милашка – отказать мне, но я буду пытаться, снова и снова.