Как раз в тот момент, когда в императорских кабинетах зарождалась война. Я посмотрел на лица собравшихся гостей. Одна и та же мысль светилась в наших глазах – все мы тогда чувствовали себя детьми народа, который, несмотря на то что был на протяжении веков обманут неоднократно, никогда не покорится! Это были действительно особенные минуты…».

Источник: «Pamietnik teatralny», 1963 (Т. Kwiatkowski, Krakowski teatr konspiracyjny)

Постепенно в Кароле созревало призвание к священству – осенью 1942 г. он принял окончательное решение поступить в Краковскую Духовную семинарию, которая в то время была подпольной. Кароль учился и сдавал экзамены, продолжая жить на Тынецкой улице и работая на фабрике «Солвей» – уже не в каменоломнях, а в цехе по очистке соды.

Рассказывает Юзеф Пахач, рабочий фабрики «Солвей»: «Я увидел его на фабрике. Было двенадцать часов дня. Колокола возвещали о начале молитвы «Ангел Господень». Услышав звон, он поставил вёдра, перекрестился и начал молитву. Потом встал и пошёл дальше – никого не стесняясь».

«Он был очень набожным, – вспоминает Владислав Челюх, работавший вместе с Каролем Войтылой. – В ночную смену около полуночи он опускался на колени посреди цеха по очистке соды и молился. Я иногда подходил к нему и вполголоса, чтобы не мешать ему молиться, сообщал, что конденсат очень сильный. Завершив молитву, он сразу же приступал к работе. Однако не все рабочие относились с уважением к набожному человеку. Были и такие, которые во время его молитвы бросали в него паклю или что-нибудь ещё».

Источник: Przez Podg'orze na Watykan (воспоминания Ю. Пахача и В. Челюха)

Однажды (это было зимой) Кароль Войтыла пришёл на работу с опозданием. Он дрожал от холода. Оказалось, что на нём не было куртки с меховой подстёжкой, в которой он всегда ходил. Своему коллеге Юзефу Дудеку он объяснил, что встретил на улице старого подвыпившего человека, почти закоченевшего от холода, и отдал ему свою куртку, так как считал, что молодой организм легче может перенести холод.

Юзеф Дудек также вспоминает о том, как однажды Кароль Войтыла убедил рабочих отказаться от самосуда над их коллегой, который был фольксдойчем [8] .

Источник: Kalendarium zycia Karola Wojtyly (воспоминания Ю. Дудека)

В августе 1944 года все семинаристы подпольной семинарии в целях безопасности жили в резиденции архиепископа.

Рассказывает священник Францишек Конечный, бывший в то время семинаристом: «Каждый день мы видели толпы собиравшихся у входа в приёмную бедных людей, желавших получить разрешение на «аудиенцию» у митрополита. Спустя какое-то время «краковская беднота» начала собираться и у дверей нашего жилища – они всегда хотели видеть только отца Войтылу. Помню, как в нашу комнату постучал мужчина и попросил позвать отца Кароля. Войтыла вышел в коридор, поговорил с посетителем. Потом вернулся в комнату, наклонившись, вынул из стоявшего под кроватью чемодана свитер и, пряча его под сутаной, вышел. Тут же вошёл обратно, но уже без «выпуклости» под сутаной. Он отдал бедному человеку свой новёхонький свитер, который только вчера подарил ему Котлярчик, а сам продолжал мёрзнуть и дрожать от холода. Не знаю, где он брал то, что потом раздавал, но бедные люди часто приходили к нему, и он делился с ними, чем мог».

Источник: Kalendarium zycia Karola Wojtyly (воспоминания о. Ф. Конечного)

Война обрекала евреев на уничтожение. Кароль Войтыла не участвовал в какой-либо подпольной организации по спасению евреев, по крайней мере, официальных сведений об этом нет. Но известный еврейский общественный деятель Иосиф Аихтен, вспоминая Войтылу тех лет, писал о «юноше, который во время нацистской оккупации многим помог в трудную минуту». Иоанн Павел II, когда его об этом спросил священник Адам Бонецкий, ответил: «Нет, к сожалению, мне не представилось такого случая. Может быть, со спасением евреев были как-то связаны те письма и посылки, которые я доставлял от пани Шкоцкой? Мне кажется, она участвовала в таком подпольном движении, но я об этом не знал…».

Тем не менее, в 1998 году израильский еженедельник «Kolbo» опубликовал рассказ 66-летней еврейки Эдит Зирер, утверждавшей, что её спас Кароль Войтыла.

Шёл 1945 год. Эдит Зирер было тогда 13 лет. После освобождения из концлагеря Освенцим, она оказалась на железнодорожной станции в Кракове. «Я была уверена, что это уже конец, – рассказывает Эдит. – Я легла на землю. Как раз в эту минуту, как сон, как ангел с неба, появился молодой Кароль Войтыла. Он подошёл ко мне и протянул кружку с чаем, а потом бутерброд с сыром. Я попыталась встать, но тут же снова упала на землю. Тогда он поднял меня к себе на спину и понёс… Я помню его коричневую куртку, его спокойный голос, он рассказывал мне о смерти своих родителей и брата, о своём одиночестве, он говорил, что нельзя отчаиваться, что надо бороться за жизнь».

Источник: Biuletyn Prasowy KAI (№ 12/1998); J. Szczypka, Jan Pawet II: Rodow'od; Zyciorys nie do popsucia: Z ks. Adamem Bonieckim rozmawia Tomasz Fialkowski («Tygodnik Powszechny» № 12/1999).

Весной 1945 года окотилась война. Начал работать университет. Казалось, что жизнь возвращается в нормальное русло.

Вспоминает священник Анджей Базиньский, учившийся с Каролем Войтылой в семинарии: «В 1945 году мы учились на четвёртом курсе. Мы шли из семинарии в главное здание Ягеллонского университета, Коллегиум Новум, где размещался богословский факультет. Нас остановила бедно одетая женщина и, спросив: «Кто из вас отец Войтыла?» – сразу же пояснила, почему она к нам обратилась: «Во время оккупации Вы работали на краковской фабрике с моим мужем. Я в то время родила ребёнка. Муж работал в ночную смену. Когда Вы узнали о радостном событии в нашей семье, то, отработав дневную смену, остались ещё и в ночную (вместо моего мужа Вы работали тогда кочегаром), чтобы он мог быть рядом со мной и ребёнком. Это повторялось до того времени, пока я не набралась сил. Вы меня совершенно не знали, но проявили столько сердечности ко мне и к моему малышу. До конца жизни мы будем Вам благодарны и эту благодарность передадим нашему ребёнку. Пожалуйста, в знак благодарности примите от нас скромный подарок – эти новые ботинки». Она произносила это со слезами на глазах. Мы молча дошли до Коллегиума, меня сильно взволновал этот рассказ.

Конец ознакомительного фрагмента.