Когда Дино узнает об происшедшем, он разбивает пресс-папье о стену. И заказывает билет до Намимори.
Когда Дино узнает о происходящем, он разбивает пресс-папье о стену. Черепаха из тяжелого стекла разлетается на несколько кусочков, босс семьи Каваллоне смотрит, как стекают по стене осколки, в которых отражаются брызги солнечного света.
– Ромарио, закажи билет до Намимори.
– Слушаюсь, босс.
Как раз тот момент, когда Дино готов проклинать предусмотрительность и паранойю семейных техников, забравших личный самолет на техосмотр. Он бы ему сейчас так пригодился!
Конфликт Колец был не более, чем спектаклем. Хранители были подобраны задолго до начала игры, младшая Савада-сан прекрасно осведомлена о мафии. Она сама согласилась помочь сводной сестре и выступить в качестве приманки, чтобы раз и навсегда обезвредить бунтаря Занзаса и обезопасить от него семью. Ее прикрывали Хранители настоящей наследницы Вонголы, которые тоже были в курсе событий. Она боролась, сражалась за сестру и во имя семьи. Подобная самоотверженность заслуживает награды, и потому Савада Тсунаеши-сан уходит на покой, начинает размеренную жизнь обычной смертной. Но за свою верную службу она останется под защитой семьи и своей старшей сестры Инари.
Из всего Альянса только Дино да, пожалуй, Лонгчемп знали, что ни черта Тсунаеши не знала о мафии, ни разу не слышала до своего четырнадцатого года жизни. И она сражалась в Конфликте Колец всерьез, потому что так было правильно. Она сражалась за свою семью. За тех, кого считала семьей.
Церемония наследования назначена через два месяца. Инари Савада станет вторым боссом-женщиной. У нее отличные характеристики, она на пять лет старше Тсунаеши. Отличница, экстерном окончила институт и последние годы работала на семью Вонголу в качестве штатного аналитика.
Дино страшно было представить, как чувствует себя сейчас Тсунаеши.
И единственное, что он мог сделать в данный момент - ждать, когда проклятый самолет отвезет его в Намимори.
Городок не изменился, все такой же сонный, приветливый. Домашний. Но Дино сейчас было не до любования красотами. Он подгонял водителя, нетерпеливо барабанил пальцами по обтянутому джинсами колену, поглядывая в окно, за которыми проносились дома и детские площадки. Каждая минута на счету.
Наконец, показался дом семьи Савада.
– Дино-кун?
– улыбка Наны поблекла, стала не такой сияющей. Женщина обняла молодого мужчину, согревая материнским теплом, обдавая запахом домашней выпечки и альпийских вершин - так пах порошок, с которым она стирала вещи. Дино в который уже раз подумал, стиснув зубы, что Советнику повезло с его женщинами, что с Тсуной, что с Наной.
Госпожа Савада обернулась на лестницу, в глазах отразилась тревога, между бровей пролегла морщинка.
– Тсунаеши поссорилась с отцом, снова. И не выходит из комнаты. Мне страшно, Дино-кун. Может, ты сумеешь разговорить ее?
Понятно, Емитсу ничего не сказал своей жене. Да и вряд ли собирался. Дино вежливо кивнул, послал Ромарио помочь госпоже Саваде на кухне. Не нужно постороннему присутствовать при разговоре. А сам поднялся по лестнице. Надо же - ни разу не споткнувшись. Его вела мысль о Тсунаеши.
Комната не изменилась. Уютная, в пастельных тонах, аккуратно прибранная. Тсунаеши же девочка, она всегда следила за своими вещами, пусть в косметике и нарядах и являлась полным нулем. На низком столе - забытая тетрадка с математическими расчетами, сделанными слишком правильным для Тсуны почерком. Недоеденный кусочек пиццы и чашка с давно уже остывшим, покрывшимся пленкой чаем.
Сама хозяйка сидела на кровати, прислонившись к стене, прижав подушку к груди, и смотрела вперед невидящими, расширенными глазами. Дино напомнил себе, что ей всего четырнадцать лет, а это возраст максималистов. Что она могла наложить на себя руки, будь хоть немного слабее духом.
Мужчина присел на край кровати, притянул девушку к себе.
– Позволь, - прошептал он.
– Позволь мне быть рядом.
Плечи Тсунаеши задрожали, она прерывисто вздохнула раз, другой, третий… и заплакала. Горько, тихо, временами срываясь на скулеж. Его сильная девочка, она не плакала с момента ухода Хранителей. Дино обнял ее сильнее, уткнулся носом в пушистые волосы, позволяя выплакать все свое горе. У ребенка никогда не было друзей, поэтому их уход стал еще болезненнее.
Что ей сказать? Все будет хорошо? Этого никто не знает. И говорить так опасно - можно обмануть, предать оставшееся доверие. Поэтому остается только сказать правду:
– Не плачь, ты разбиваешь мне сердце.
Тсунаеши в первый раз за много дней спускается на кухню поесть.
А на следующий день Дино долго выбирает в цветочном магазине цветы. Тсунаеши ассоциируется у него с камелиями, белыми, говорящими “Ты восхитительна!”.
Девушка проводит пальцами по атласным лепесткам, нежно, осторожно, как по острой грани стекла. Бездумно, даже не краснеет. Но подносит их к лицу, вдыхает запах. Считается, что камелия не пахнет, но пламя, особенно Небесное, способно усилить тонкий аромат. Для Дино это пара пустяков. Лишь бы Тсунаеши больше не плакала.
– Поехали со мной, - он протягивает руку.
Намимори убьет ее, медленно и мучительно. Дино не сможет простить себя, если однажды, приехав погостить, обнаружит вместо Тсунаеши обычную домохозяйку, озабоченную сезонными распродажами и скидками в магазинах.
Когда Тсунаеши принимает руку, сердце у него бьется в два раза быстрее.
Тсунаеши не знает, что она будет делать в Италии, куда несомненно привез ее Дино. Она приняла руку бездумно, больше желая убежать. От боли, от воспоминаний, что эту боль приносят с собой. Каждую ночь. Ее сестра безумно похожа на Емитсу, те же глаза, те же светлые волосы. Она холодна и решительна. Она чем-то напоминает Восьмую, Даниелу. И она станет идеальным боссом Вонголы, а идеальному боссу требуются сильные Хранители.