— Это не тот ответ, на который я рассчитывал, — напомнил мужчина ей.

— Я приду на ужин в пятницу, — наконец, согласилась она. — Если Бритни свободна и хочет присмотреть за детьми.

— Семь часов подойдет?

— Вы не хотите сначала спросить у няни?

— Бритни сделает так, что будет свободна, — сказал Мэтт.

— Тогда семь часов подойдет, — ответила Джорджия.

— У тебя есть аллергия на какую-нибудь еду или ты что-то не любишь?

Джорджия покачала головой.

— Любимое блюдо?

Она улыбнулась.

— Что угодно, если мне не придется готовить.

* * *

Для Джорджии эта ночь была долгой.

Она дала Шейну детское обезболивающее, чтобы немного уменьшить боль, но ничего не смогла сделать, чтобы побороть его разочарование. Он обычно спал на животе, и ему не понравилось то, что приходилось спать на спине, а сломанную руку класть на подушку, даже, если так сказал «доктор Мэтт».

И у нее не получилось утихомирить Куинна. И хоть он и радовался, катая брата по больнице на кресле-коляске и балуясь мороженым, никакие действия не смогли полностью облегчить его беспокойство за брата-близнеца.

Но кроме постоянной проверки состояния Шейна, убеждения Куинна, кормления и укладывания Пиппы, мысль о согласии пойти на ужин с сексуальным новым соседом не давала спать Джорджии.

Мэтт был искренним милым мужчиной, который прекрасно ладил с ее детьми, и если рассматривать только эти факторы, у Джорджии не было вариантов для отказа от приглашения. Но Мэтт Гаррет взбудоражил в ней чувства, которые она очень долгое время не испытывала, если вообще испытывала, и появление этих неожиданных чувств настораживало женщину.

Ее мама всегда говорила, что влюбленность – это как прыжок с разбега в бассейн, не проверив воду. И нет никаких сомнений, что Шарлотта всегда наслаждалась этим сумасшедшим чувством прыжка в неизвестность. Джорджия не относилась к такому типу людей, ей нравилось сначала измерять температуру и погружаться в воду медленно.

И это прекрасная аналогия ее отношениям с Филиппом. Джорджия любила своего мужа, но ее привязанность к нему росла в течение многих лет. Они сначала были друзьями с общими интересами и ценностями, с общим недоверием к романтике. Филипп был обручен до этого, но эти отношения закончились, когда он увидел свою невесту в постели своего двоюродного брата. У Джорджии был не только свой, но и мамин опыт многочисленных отношений.

А Филипп был не только обаятельным, но и настойчивым, и одно свидание привело к другому и так до тех пор, пока Джорджия не поняла, что происходит, они уже обменивались клятвами. У них были крепкие отношения, прочный брак. Они были полностью совместимы, даже, если от их занятий любовью земля не уходила из-под ног, но Джорджия искренне любила Филиппа.

Когда они решили пожениться, у нее не было никаких задних мыслей. Не то чтобы она не могла жить без него, просто не хотела, Филипп был ее лучшим другом, единственным человеком, которому она точно могла доверять, и с которым чувствовала себя комфортно.

Но точно также она чувствовала себя и с Мэттом Гарретом.

Джорджия – женщина в возрасте тридцати одного года и мать троих детей, и она не имела ни малейшего понятия о том, что делать с теми чувствами, которые вызывал у неё Мэтт. Она желала, всего на минуту, чтобы Шарлотта оказалась рядом, И она могла поговорить с ней об этом неожиданном влечении. Четыре брака и четыре развода давали ее матери большой опыт в любви и разбитых сердцах

Но только Джорджии не надо было говорить с Шарлоттой, чтобы знать, какие советы та даст.

«Сделай это. Повеселись и убедись, что получишь оргазм. Жизнь слишком коротка, чтобы их имитировать».

Джорджия улыбнулась, почти услышав голос матери у себя голове, даже когда укоряла себя за то, что поторопилась. Ведь только то, что мужчина пригласил ее на ужин, не означало, что он хотел чего-то большего. Только то, что ее сердце бешено стучало в груди каждый раз, когда Мэтт был рядом, не гарантировало того, что он чувствовал то же самое притяжение.

— Я буду рада, если твоя бабушка приедет завтра домой, — сказала Джорджия своей дочери.

Не то, чтобы женщина ожидала, что мать смогла бы помочь ей прояснить ситуацию, но она помогла бы с детьми, чтобы Джорджия смогла немного поспать. Потому что после недели лишения сна, которая закончилась неожиданной поездкой в травмпункт, Джорджия чувствовала себя не в своей тарелке. Но она была уверена, что сможет справляться самостоятельно еще одни сутки.

Первые несколько недель после рождения Пиппы были чистым блаженством. Ребенок спал, кушал и плакал очень редко, и Джорджия была полностью увлечена дочерью. А потом, примерно через четыре недели, Пиппа стала беспокойной. Она все еще спала и часто кушала, но сон приходился на более короткие периоды времени, а кормления более частыми, и плакала она гораздо громче и дольше.