Жигарев молча перевернул страницу и после небольшой паузы стал читать дальше:

– «Был случай, когда подполковник Авдеев, вопреки приказу руководителя учения остановить батальон до подхода соседних подразделений, самовольно форсировал водный рубеж». И вот еще: «Невнимателен к замечаниям командования и поэтому ошибки свои слабо исправляет».

Мельников задумался. Густые темные брови его, что минуту назад были удивленно приподняты, теперь недовольно нахмурились.

– А что в других характеристиках вас насторожило? – спросил он коротко и строго, будто сердясь на начальника штаба за медлительность.

– Другие в основном положительные, – сказал Жигарев. – Правда, в одной имеется замечание по поводу пристрастия подполковника к дискуссиям о тактике. На этом, конечно, можно было бы не останавливаться, но вчерашняя встреча меня лично насторожила, товарищ генерал.

– Чем именно? – Комдив пристально посмотрел на Жигарева.

– Во-первых, – Жигарев вытянул руку и загнул палец, – попытка затянуть прием полка вопреки обстановке; во-вторых, – загнул второй палец, – явное стремление подчеркнуть, что он, видите ли, лучше знает, когда доложить о положении в полку, а что там командир дивизии…

– Да, но в характеристике речь идет в основном о тактике, – сказал Мельников. – И характеристика эта, как я понял, тоже не последняя.

– А не все ли равно, товарищ генерал, – заметил Жигарев. – По-моему, что есть в характере, того не спрячешь, оно выпрыгнет не сегодня, так завтра. Не может же человек жить строго по нотам: сейчас так, а через час иначе.

– Конечно, – согласился Мельников. – Но с выводами мы все же спешить не будем. Надо полагать, что те, кто направлял его к нам, тоже думали и взвесили его достоинства и недостатки.

Жигарев развел руками, как бы говоря: каких только оплошностей в жизни не бывает. Он постоял еще немного молча и нехотя закрыл папку.

Но Мельников знал наперед, что Жигарев на этом не успокоится, что каждый новый шаг Авдеева теперь будет им контролироваться с особым пристрастием.

– Ладно, – сказал Мельников, – не будем терять времени. Собирайте быстрей офицеров и приносите план боевой подготовки.

В кабинет комдива почти одновременно пришли штабные офицеры, начальник ракетных войск и артиллерии, дивизионный инженер. Пришел также со своими офицерами подполковник Нечаев. Мельников сжато сообщил о смысле и целях только что прошедших сборов командного состава, о ракетчиках дивизии, которым, по его мнению, было оказано большое доверие – первыми в округе осуществить пуски из новых мощных ракетных установок.

– Но доверие это… – Комдив сделал паузу, чтобы привлечь внимание офицеров. – Доверие это, товарищи, пока лишь право на серьезный экзамен. Именно право!

Не больше! А сам экзамен впереди, и успех его будет зависеть от усилий всей дивизии. – Он говорил, как всегда, негромко, но внушительно, умело выделяя то, на чем хотел сосредоточить внимание присутствующих. – До сих пор, как вы знаете, у нас шло освоение новой боевой техники. И занимались этим главным образом ракетчики. Теперь же вся дивизия в самые сжатые сроки должна научиться в полной мере использовать новое боевое оружие, и, естественно, придется изменить формы войскового боя. А дело это не из легких. Хотя кое-кто у нас склонен считать, что новые ракетные установки облегчат действия мотопехоты и других войск. Главное, дескать, нанести удар. Есть ведь такие настроения? – Он предостерегающе поднял руку. – Это заблуждение, товарищи офицеры. Задача дивизии усложняется. В этом вы убедитесь очень скоро.

Затем, после небольшой паузы, Мельников предоставил слово начальнику штаба. Тот быстро встал, жестко уперся обеими руками в широкий стол, на котором лежал план боевой подготовки с пометками и поправками, твердо сказал:

– Я считаю, нам нужно сосредоточиться главным образом на двух проблемах: взаимодействии войск и максимальном использовании новой боевой техники. Прежде всего это касается ракетчиков. Их план до сих пор какой-то обособленный. Вот посмотрите… – Жигарев склонился над столом, отыскал нужное место в плане, прочитал: – «Выезд на исходные позиции, развертывание, подготовка к пускам»… опять «развертывание»… Может, майору Жогину все это нужно для своих экспериментов?

– При чем тут эксперименты? – недовольно заметил длинный, сухопарый полковник Осокин, сидевший, как всегда, в глубине кабинета. – Ракетчики должны уметь быстро и точно наносить удары по противнику. Да, да, Илья Михайлович, мощные ракетные удары.

– Думаю, затевать спор по этому поводу вряд ли необходимо, – вмешался Мельников, – противник в боевой обстановке непременно будет стремиться уничтожить пусковые установки любыми средствами, а значит, и с помощью десантов.

Жигарев пристально посмотрел на комдива и глубокомысленно заметил:

– И все же если речь вести об ученых изысканиях майора Жогина, то мне непонятно, почему он не свяжется с научно-исследовательским институтом?

– Это не совсем так, – снова не удержался от реплики полковник Осокин. – Майор Жогин с институтом связан. Но, поймите, Илья Михайлович, его связь с научно-исследовательским институтом не освобождает нас от участия в его, как вы выразились, изысканиях.

Жигарев скептически скривил губы.

– Тогда давайте начнем изобретать пусковые установки. Так, выходит?