Я снял пиджак, бросил его на спинку дивана и очень медленно стащил галстук. Нет, заноза, ты попала на мою территорию, ты, черт возьми, носишь моего ребенка, и ты будешь послушной. И готов поспорить – тебе это понравится.

— Что означает твоя идиотская поза? – спросил я, взглядом оценивая ее скрещенные на груди руки.

— Она означает «Я тебе не вещь, Р’ран Шад’Арэн», - не запнувшись ни на минуту, ответила она, как будто предвидела этот вопрос.

Вот, значит, чем была занята ее хорошенькая головка всю дорогу, пока мы ехали от ЗАГСа. А я все гадал, почему моя строптивая молодая женушка как в рот воды набрала. Интересно, как много вещей она успела продумать наперед?

— Конечно, ты не вещь, Шпилька Шад’Арэн, - передразнивая ее тон, согласился я. – Ты просто моя жена и просто мать моего сына. И ты будешь шелковой кошечкой, потому что я так хочу. Что из этого тебе не понятно, Шпилька? Знаешь, похоже, беременность пагубно влияет на твою способность быстро соображать, потому что раньше ты не совершала сразу столько очевидных глупостей.

Ее серебристые глаза вспыхнули такой злостью, что я невольно подвинулся ближе, собираясь в полной мере насладиться этой новой для меня Наной. Похоже, сегодня я открыл в своей женушке новую интересную грань.

— Потешайся сколько хочешь, монстр, но ты не можешь меня принудить.

— Еще как могу. Знаешь, Шпилька, уже предвкушаю весь процесс.

Я сделал еще шаг вперед, бросил на пол галстук и выразительно потянулся к бляхе ремня.

— Что такое, дорогая? – поинтересовался, заметив панику в ее взгляде, нарочито медленно выуживая ремень из брюк. Сложил его петлей вчетверо, взвесил на ладони. – Раздумала быть плохой девочкой? Правда?

Конечно, я не конченый придурок и не садист, чтобы пускать ремень в ход обещанным способом. Я бы первый поломал руки тому, кто хотя бы подумает о чем-то подобном с участием моей жены, но ведь у ремня есть масса других применений. В особенности, если речь касается одной непослушной упрямой ослицы.

— Я буду кричать, - предупредила Нана.

— Конечно будешь, Шпилька. Что-то вроде «Да, Р’ран!», «Еще, Р’ран» и мое любимое «Трахай меня всю ночь, муж».

Черт, а ведь мне понравилось, как это звучит!

Надеюсь, Шпилька будет сопротивляться в полную силу, потому что нитка с лунными камнями сегодня, наконец, выполнит свое предназначение.

— Ты бы пришел ко мне, если бы Марго не сказала о ребенке? – в лоб спросила Шпилька.

— Что? – не сразу сообразил я, уже достаточно сильно нырнув в ту часть своих фантазий, где заставлял свою маленькую женушку кричать и извиваться подо мной.

— Не делай вид, что не услышал.

— У меня аллергия на тупости, Шпилька, поэтому иногда я намеренно пропускаю их мимо ушей. Будь добра повтори, что ты имеешь ввиду, если, конечно, это того стоит. Мое терпение не безгранично, а твоя выходка и так его исчерпала. Просто чтобы ты знала, - я сжал ремень сильнее, всем видом давая понять, что наказания ей не избежать и никакие попытки отвлечь меня на разговоры этому не помешают, - молчать о том, что ты носишь моего ребенка, было самой большой глупостью, какую ты только могла совершить. Что ты о себе возомнила? Мученица Нана?

— Я ничего не возомнила, я сделал выводы.

— Из чего, позволь узнать?

Она сжала кулаки, становясь злой. Насколько это вообще возможно с ее несчастным перепуганным видом. Ну что за хрень? Она до сих пор думает, что я чертов придурок и могу сделать ей больно? Нет, конечно, свое она получит, но ровно столько, сколько заслужила и не больше, чем она в состоянии вынести. Все эти кривляния в духе «Ах, мне страшно!» - чушь собачья. Я вижу, что ее все это заводит точно так же, как и меня.

— Из того, что ты второй раз просто берешь – и исчезаешь из моей жизни.

— Если ты забыла, женушка, я был занят тем, что выбивал дерьмо из своей жизни.

— Если ты забыл, муженек, мне не плевать на то, что происходит в твоей жизни!

Надо было видеть, как сверкнули ее глаза. Хлестко, почти болезненно хлестнули меня по лицу расплавленным серебром. Я невольно сделал паузу в нашей перепалке, наслаждаясь видом. Черт, у меня самая красивая жена, какую только можно пожелать в этом долбаном мире! А еще самая упрямая. И как бы мне ни хотелось поскорее затащить ее в нашу спальню, судя по всему, без вдалбливания в ее хорошенькую головку некоторых очевидных вещей дело у нас с мертвой точки не сдвинется.

— Я никогда от тебя не бегал, Шпилька. Потому что я никогда не был твоим до того момента, как пришел к тебе в ту ночь.

Конечно, ей это откровение не понравилось. Ну извини, заноза, сама напросилась.

— Я не милый славный парень, Шпилька, - я угрожающе двинулся в ее сторону, надеясь, что к тому времени, как закончу свой монолог, Нана будет соблазнительно загнана в угол, беспомощна и готова оказать достойное сопротивление для нашего взаимного удовольствия. – Я злая, жестокая тварь, эгоистичная, самовлюбленная и привыкшая быть на вершине мира. Меня не тяготит одиночество, муки совести и прочая шелуха, от которой млеют романтические девочки, вроде тебя. Я редко думаю о том, что могу причинить кому-то боль, потому что я не склонен заниматься бесконечным самокопанием и считаю его бесполезной тратой времени. Можешь сколько угодно морщить свой маленький лоб, Шпилька, но признай уже, что именно в такого меня ты втрескалась.