– Этого, – он ткнул пальцем в Тэда, сидевшего на прелой соломе в углу, – забираю с собой.

Охранник не успел ничего возразить, как Хьюго сжал кулак, а когда его пальцы раскрылись, из ладони полилось сияние.

Стражам Оплота не нужны ключи от замков. Им не нужны и разрешения, подписанные полисменами. Они – выше законов простых смертных. Они – сами закон. Закон магического равновесия. Стражи Оплота, ловцы душ, мессиры – три опоры и залог того, что сектора не захлебнуться в водах, что не падут барьеры, что самые страшные преступники из людей и магов понесут наказание даже после смерти.

Вот только самих будущих ловцов порою не спрашивали – хотят ли они участи вершителей высшего закона. Да, в Оплоте были и те, кто грезил стать ловцами. Некоторых – даже с радостью отдавали родители, едва у дитя обнаруживался дар. Вот только мало кто знал, что творится за Северным пределом. В течение долгих десяти лет из мальчишек ковали клинки. А методы воспитания… не все ли равно, если в итоге выходила ладная и верная сталь?

Тэда тоже «ковали». И наставник, «создавший» его, поставил свое клеймо – росчерк шрама на правом плече. А еще – татуировку во всю длину позвоночника в виде скьявона. Этот меч – как клеймо и символ ловцов, отражение их предназначения: карать и защищать. Набитый рукой мастера клинок выглядел как настоящий: порою капли пота сверкали на спине словно блики на кромке обоюдоострого меча, а защитная корзина на эфесе, что располагалась аккурат меж лопаток, была практически осязаемой. Иногда, когда позвоночник пронзала волна жара во время рейдов по сумеречному лабиринту, Тэду казалось – что он – всего лишь причудливые ножны этого клинка.

Девица в постели сонно потянулась и что–то замурлыкала, но паршивые воспоминания уже взяли верх. Ловец попытался вытеснить их самым простым и действенным способом: подмял мягкое и податливое тело под себя.

Делившая с ним ложе была темненькая, с упругой грудью, привлекательная. Правда, лицо ее вчера Тэд не особо рассматривал. Его интересовало то, что пониже. А девочка попалась согласная на все. И это все он усердно вчера пробовал. И на подоконнике, и прижав ее к стене, пока они не добрались до кровати.

Сейчас, в утреннем сумраке, он удосужился взглянуть на ее мордашку. Ничего так. Высокие скулы, тонкие брови, чуть большеватый рот, которым девица вчера так усердно работала, что в уголках отметились небольшие трещинки. Наверняка, сегодня ей будет не только больно пить, но и сидеть…

Впрочем, судя по тому, как она улыбнулась и раздвинула ноги, обхватив ими Тэда, чернявая ничуть не сожалела о проведенной ночи.

– Ты ненасытный, – начала она, выводя на спине любовника узор коготками и выгибаясь навстречу ему кошкой.

А Тэд уже завелся. Его тело напряглось в ожидании. В паху заболело до жара. Он навис над ней, готовый нырнуть в омут резких движений и судорожных вздохов…

Настырному вестнику было плевать на то, чем его адресат вот–вот собирался заняться. Он усердно замолотил своим металлическим клювом в стекло, грозя разбить его. Шестеренки под крыльями бешено вращались, железные крылья били по воздуху, и посыльный казался полным решимости донести «благие» вести до Теда.

– Вот смрадный лабиринт! – только и выругался ловец, скатившись с красотки.

Та обиженно простонала, но ему было плевать: случилось что–то из ряда вон, раз его начальник столичного округа, мессир Логан, решил использовать механического посыльного, не доверив весть рукам обычного смертного.

Тэд распахнул окно и пичуга, то ли проскрежетав, то ли чирикнув, выплюнула в его ладонь записку.

Ловец развернул скрученное трубочкой послание. Короткое, как всегда, и емкое, оттого, что откровенное. «Лич сбежал» , – было выведено твердой рукой. Без подписи и даже без точки.

Его начальник был человеком прямым, как железный прут. Не кланялся в пояс вышестоящим, но и подчиненным спуску не давал. Этакий железный мессир, который в обращении с ловцами не миндальничал. Скорее, если уж он брал официальный тон, тогда стоило насторожиться.

– Извини, крошка, мне пора, – Тэд подхватил штаны и натянул их за долю секунды.

– Уходишь? – взвилась девица, поняв, что продолжения не будет. Она вскочила с кровати, откинув простыню, и выплюнула: – А деньги?

– О деньгах вчера речи не было, – усмехнулся он, выныривая из ворота рубахи. – Мы оба неплохо провели эту ночь…

Обманувшись в лучших (а самое лучшее из чувств – это любовь, пусть и к звонкой монете) душевных порывах, она сверкнула глазами. Поняла, что получить все и сразу не выгорело, и выпалила, стараясь ударить побольнее: