Когда я оказалась в кабинете начальника столичного одоления Оплота тет–а–тет, то поняла: будет не просто.

Мессир смерил меня внимательным взглядом, а потом, прикурив свою трубку, осведомился чересчур заботливым тоном:

– Ну что, госпожа Хлоя Элгрис, заявление на мужа пришли писать?

Я пошатнулась, как от удара под дых и схватилась за спинку стула.

– Откуда вы…

–Знаю? – хитро прищурившись закончил за меня мессир, и сам же ответил: – Из достоверных источников.

Я же, придя в себя от неожиданности, подумала, что не надо долго ломать голову над именем этого источника, наглого, блондинистого и самоуверенного, которому тут же захотелось залепить оплеуху.

– Ну так вы будете заявление писать, или мне забыть вас навсегда? – задал очередной вопрос начальник.

Я лишь кивнула, но когда передо мной положили лист гербовой бумаги и писчее перо, а потом заботливо подвинули чернильницу, я все же не выдержала:

– Только увольте меня от вашей диктовки.

Мессир ничего не возразил, а лишь довольно попыхтел трубкой. В его загадочной полуулыбке мне почудилась хитрость прожженного лиса, но я упрямо тряхнула головой и принялась выводить руны. Слова ложились на бумагу легко. Даже ни одной кляксы на целый лист умудрилась не поставить, ни проколоть бумаги, ни ошибиться. Я писала, а все эмоции были где–то далеко, словно уже перегорели. Я излагала лишь сухие факты.

Закончила на удивление быстро. Пересыпала бумагу песком, дождалась, пока впитаются излишки чернил и стряхнула. А потом протянула мессиру. Тот сразу же голодным клещом впился в строки заявления. Вот только я описала исключительно попытку убийства меня собственным супружником. О том, что Тэд вытянул из барьера душу отца не упомянула и запятой. Я ведь законопослушная? Абсолютно. И пусть попробуют доказать иное. А самой себе подписывать приговор – я еще не выжила из ума.

– Это все? – на всякий случай уточнила у начальника, поглощенного чтением.

– Конечно нет, – буркнул он, держа в одной руке трубку, а в другой – бумагу. – Не отвлекайте.

Я терпеливо пождала, пока мессир не отставил бумагу, вопросив:

– Нет, вот вы здесь все рассказали на полном серьезе? Ничем не рискуя? Вы мне просто нравиться начинаете.

– А вы мне – заканчиваете, – невежливо оборвала его я.

Начальник же, вместо того, чтобы обидеться, просиял как от комплемента.

– Милая моя, Хло, – обратился он доверительно. – Понимаете в чем дело… одного заявления не достаточно. Вот придет ко мне сейчас какой-нибудь забулдыга, и скажет, что он – бастард императора. И что мне прикажете делать?

– В случае с императором могу вам лишь посочувствовать, но мой гораздо проще. Достаточно эксгумации и вызова штанного некроманта. А если следствие удовлетвориться показаниями души, то и того проще – ловца. Пусть приведет из-за грани душу моей служанки. Во время взрыва погибла как раз Лили, а не я. Ее дух это подтвердит.

– Ууу... какие умные все пошли, и законы знают, – недовольно проворчал в белые усы мессир и даже засопел.

Меня же, словно безднова каракатица за язык потянула, и я не удержалась от подколки:

– Да не бойтесь вы так сильно этого дела. Вспотеете.

Мессир на это мне ничего не ответил, а развернулся, убирая мое заявление в стол и бурча себе под нос: «А первый раз такая скромница была… Это все Ронг. Надо же, такую девку испортил».

На этот его бубнеж поперхнулась уже я, а потом краем глаза поймала мелькнувшую на миг довольную улыбку мессира и поняла: прекрасно он знал, что я услышу, и на мою шпильку ответил аналогичной.

– Если все так, как вы утверждаете, то после выходных вашим делом займется один из ловцов.

«Но…», – начала было я возражать и была остановлена непрекословным: «Сегодня никак. Последний день рабочей недели. Завтра праздник – День золотого кленового листа, а за ним – выходной. Так что аккурат с первого дня следующей недели и начнем». С этими словами мессир хлопнул в ладоши и выразительно развел руки в стороны в жесте «Пока все».