Вмёрзший молчал.

– Уж поверь, я знаю.

Вмёрзший молчал.

– А ты неплохой собеседник, - сказал человек.
– Я тут много где шёл и вообще, людей встречал разных, понимаешь? Всем есть что сказать. Это хорошо, когда есть, что сказать, но иногда хочется и самому поговорить. Уж ты-то меня понимаешь, да? Да, я вижу... ладно, ты сам-то тут как оказался?

Вмёрзший молчал. Однако, единственным своим глазом он повёл право для себя и влево для человека. Человек посмотрел в том направлении и увидел там всё такую же снежную пустошь.

– А, - сказал он.
– Ты прибыл оттуда? А как? На чём?

Вмёрзший молчал. Глазом своим он указал сначала вверх, потом вниз, на лёд.

Человек посмотрел вверх и ничего не увидел. А потом вниз и тоже ничего, но, приглядевшись, смог сначала едва-едва, а потом уже нормально разглядеть корабль, старый, деревянный, что-то типа галеры, но с парусом. Человек не знал, как называются такие корабли, но однозначно, это был один из больших и старых. Человек пригляделся, подумав было, что ему показалось, но нет, там действительно были люди, которым повезло меньше, чем вмёрзшему - их вморозило полностью.

– А они ещё живы?

Вмёрзший молчал.

– Хм... понятно. Их я достать не смогу. Да и тебя вряд ли. Впрочем...
– человек ударил ногой по голове вмёрзшего.

Вмёрзший молчал. Глаз его выпучился и налился кровью.

Человек ударил ещё раз. Лёд треснул и откололся. Не целиком, конечно, но теперь уже свободен был не только глаз, а вся голова вмёрзшего, хотя кусочки льда были ещё у него в роскошных усах, бороде и длинных, спутанных волосах.

Вмёрзший выплюнул ещё немного льда изо рта и выругался.

– Блядь!

– Извини, мне пришлось.

– Блядь! Не поэтому! Продолжай уже!

И человек продолжил откалывать лёд, раздавая вмёрзшему увесистые тумаки по всему телу. Много времени прошло, прежде чем весь лёд откололся. Человек увидел, что вмёрзший одет в старую одежду частью из волчьих шкур, а частью из кожи всё того же волка, что руки у него очень сильные, а кожа здорового цвета, даже несмотря на холод. Освободившись ото льда, вмёрзший снова выругался:

– Блядь!

И, крякнув от натуги, вырвал свою ногу изо льда сам. Он захохотал, довольный собой. Человек понял, что первый раз за очень долгое время он слышит чей-то искренний смех.

– Наконец-то! Ха-ха-ха!
– вмёрзший протянул человеку руку, а человек её пожал.
– Так что, пойдём?

– Куда?

– Как куда? Корабль ждёт!

И человек понял, что так и должно быть, и они пошли.

У них было множество приключений. Они нашли остров, нарубили дерева, льда и камня, а затем построили из них корабль. Это был такой корабль, что мог ходить и по морю, и по океану, и по льду и по земле. Но там, где были они, был только лёд, и по нему корабль мог ходить. Они нападали на другие корабли, на других людей, на их поселения, сначала вдвоём, потом к ним присоединились другие люди. Прекрасные были времена! Сначала человек и вмёрзший были знакомыми, потом стали друзьями, и в какой-то момент даже назвали друг друга братьями. Они говорили о жизни и о смерти, о любви и о ненависти, а всё, что у них было, они делили на двоих: и добычу, и радости, и горести, и даже женщин. Вмёрзший был благодарен человеку, а человек помнил, кем его сделал вмёрзший. Множество приключений произошло с человеком в то время, но это совсем другая история, совсем-совсем другая, может личная, и лезть в неё не стоит?

Так или иначе, человек понял, что ему пора идти, когда киль корабля заскрёб не по льду, а по земле - корабль прибыл к лесу.

Вмёрзший понял, что человеку нужно идти, они снова пожали друг другу руки и человек сошёл с корабля, сделал шаг, оглянулся, а корабля больше и не было.

Вокруг был не просто лес, а Лес, всем лесам лес. В него тянулись рельсы.

Человек шёл по рельсам, но больше его не затягивало в них. Лес был частью рельсов.

Пахло вокруг свежим воздухом, тяжёлой и неприятной травой; шумели вокруг звери и ветер, иногда порывы напоминали рычание хищников; с тяжёлых, кривых веток иногда падали листья; с неба светила всё та же фиолетовая луна. Человек шёл и шёл, а на душе у него становилось тем хуже и тяжелее, чем он глубже входил в лес. Рельсы были проложены порой прямо через деревья, огибая их, сквозь шпалы проросла трава, кое-где лежали камни-валуны. Человек шёл, ощущая, что город уже близко, осталось лишь пройти.

И тогда-то он увидел то самое. В самой глуши, он мог бы поклясться, что это та самая середина леса, его центр, если возможно вычислить его вообще, этот центр. Там стоял небольшой домик, простой, словно с иллюстрации в книге сказок, избушка, ограждала его плетёная изгородь, можно было ещё разглядеть возле домика баню и садик с какими-то травками. Так это всё было притягательно, что человек не удержался, и подошёл к изгороди, увидев, что скрывает она женщину, стоящую на коленях и собиравшую травы в корзинку. Платье на ней было белое, волосы у неё были чёрные, губы у неё были красные, а глаза у неё были тоже чёрные.

– Привет!
– сказала она человеку.
– А ты кто?

– В город иду. Долго иду.

Он ответил сухо. Женщина его немного пугала.

Она засмеялась, смех не подходил к её глазам.

– Я же спросила не куда ты идёшь, а кто ты, глупенький!

– Да я не знаю особо. Мне известно лишь то, что я иду в город.

– Да-а-а?

Она встала с колен, отряхнула платье и подошла к плетню, оперевшись на него, глядя на человека чёрно и бездонно.

– Не знать, кто ты - это очень плохо. Как же ты шёл, да и долго шёл, если не знаешь, кто ты?