– Нина, нам нужно поговорить, - с явным напряжением в голосе проговорил Йен, глядя Нине прямо в глаза. – Давай отойдём.

– Давай, - с усилиями смогла выдавить из себя Нина.

Йен случайно коснулся её ладони, почувствовав безграничное волнение. Его насквозь пронзил убийственный ток напряжения и сомнений, щемящих в сердце. Нина посмотрела на него с тёплой надеждой, пытаясь снять напряжение и развеять печаль. Через несколько шагов они оказались в отдельной комнате. Сквозь распахнутое окно пробивался сладкий аромат весенних цветов и пьянящее дуновение ласкового ветра. Йен и Нина застыли друг напротив друга, не решаясь продолжить разговор.

– Нина, пообещай, что выслушаешь меня до конца, - серьёзным, повелительным тоном протянул Йен, пристально всматриваясь в испуганные глаза Нины. – Это, действительно, очень важно.

– Обещаю, - утвердительно кивнула Нина, глотнув колющий ком в горле. – Мне тоже нужно тебе кое-что сказать.

– Я буду первым, - стальным тоном ответил Йен, сжимая правую руку в кулак. – Я начну.

Йен тяжело вздохнул и, с горечью закрыв глаза, начал говорить твёрдым, решительным тоном:

– Нина, две недели назад, когда ты попала в больницу, - Йену было ужасно трудно говорить, его неспокойный голос часто прерывался, словно молодой мужчина хотел отдышаться, - я признался, что до сих пор испытываю к тебе сильные чувства.

С каждым словом Йена Нина чувствовала, как в висках бьют железные молоты, разбивая мысли на тысячи осколков. Влюблённое сердце колотилось с неистовой скоростью, а кровь испепеляющими потоками текла по венам, как раскалённая сталь. Встревоженная девушка боялась лишь одного – не услышать хотя бы одно слово из уст Йена. Она вслушивалась как можно внимательнее в каждый короткий звук, каждую букву.

– Я сказал тебе чистую правду, Нина, - ровный голос Йена дрожал всё больше с каждым словом. – Я не разлюбил тебя до сих пор и, наверное, уже никогда не разлюблю. Но…

Это зловещее «но» свинцом прострелило встревоженное сердце болгарки, заставляя нервничать ещё сильнее. Она чувствовала, как душераздирающие слёзы подступают к горлу.

– Но мы не можем быть вместе, Нина, - продолжал Йен, пытаясь справиться с горячей болью. – Пойми меня правильно. Мы расстались год назад. Я долгое время пытался вернуть тебя, потому что не мог смириться с потерей. Но ты так и не вернулась ко мне, ты не захотела всё начать сначала. Я любил тебя так сильно, да и что скрывать, я и сейчас тебя люблю, но ничего уже нельзя изменить. Мне было невыносимо больно потому, что ты оттолкнула меня. Тогда в моей жизни появилась Никки. Она поддержала меня, помогла выкарабкаться из пропасти. Я искренно благодарен ей за то, что она спасла меня. Мне хорошо с ней. Никки мне нравится, потому что она милосердная и жизнерадостная. Возможно, наши отношения развиваются слишком стремительно, но я женюсь на ней через две недели. Я не смогу бросить её ради тебя, прости.

Нина почувствовала ядовитую боль в сердце, которое вмиг оборвалось и распалось на миллионы острых кусочков. Убийственное слово «прости» эхом раздавалось в её голове несколько секунд, а потом девушка чётко поняла, что всё закончилось навсегда. Кареглазая красавица почувствовала холодную волну горя, которая накрывает её с головой и пошатнулась на месте: она медленно сползла вниз по стене. Нина видела перед собой лишь беспросветную тьму, а пламенные слёзы ручьями застилали глаза.

========== Часть 17 ==========

Нина Добрев не помнила, как вчера добралась домой. Она знала только то, что всем сердцем хотела скрыться от пристальных взглядов и бесполезных расспросов. Ей так хотелось убежать от самой себя, чтобы забыть о том, что случилось. То, чего она так безнадежно боялась, произошло вчера вечером. Это был самый длинный день в её жизни. Болгарка в совершенно разбитом состоянии добралась домой на такси, оставив свою машину на стоянке. Девушка сидела на мягкой кровати в своём номере и вспоминала мелкие подробности вчерашнего вечера. Мысли были туманными и ядовитыми. Красавица пламенно мечтала вычеркнуть из памяти тот убийственный разговор с Йеном, который разрушил заветные надежды на счастье.

Нина проснулась полтора часа назад, но вовсе не собиралась вылезать из-под тёплого, уютного одеяла. Маленькие красные часы в форме сердца, которые стояли на тёмно-коричневой тумбочке, показывали 6:30. Целую ночь кареглазая красавица не могла сомкнуть глаз, сотни раз перематывая в голове каждое слово Йена. Она представляла его холодное выражение лица, которое в тот момент выражало только твёрдость и решительность, но в его глазах не было ни капли чуткости и понимания. Впервые за шесть лет общения с этим человеком Нина начала считать его эгоистом. Но это, увы, было единственное негативное слово, которым она могла описать Йена. После этого жесткого разговора ничего не изменилось: Нина по-прежнему любила Йена. Только теперь было ясно, как никогда, что больше их ничего не связывает, кроме съёмочной площадки.

Актриса перевернулась на бок и с головой укуталось под большим белым одеялом. На ней были лишь сиреневая майка и шорты в тон, но девушке было холодно не от этого. Нине было холодно от того, что боль глодала её изнутри без сожаления, не оставляя живых мест на хрупком сердце. Она с трудом поднялась и села на кровати, протирая заплаканные глаза. Ей больше не хотелось плакать: ей хотелось просто покинуть этот жестокий мир, который забрал её счастье. Девушка взяла в руки маленькое зеркало, которое лежало на комоде, стоявшем справа от кровати, и посмотрела на своё отражение. Нина видела ужасные чёрные полосы от туши, которую она чисто физически не смогла вчера смыть. Глаза были поникшими и красными от слёз, но это ни капли не волновало девушку. Она накинула на плечи светло-розовый махровый халат, спокойно взяла из ящика комода сигареты и неторопливым шагом последовала на балкон.