– Ну, насчет Карамелькина ты брось!
– сказал Дамкин.
– Без него на его работе обойдутся запросто. Даже никто не заметит, что Карамелькин отсутствовал недели три.

– Рассказывайте!
– усмехнулся Сократов.

– Спорим?
– вскочил азартный Дамкин.
– На пузырь коньяка!

– Не буду я спорить, - сказал Сократов.
– Вот послушайте лучше еще один анекдотец. Встречаются два еврея. Один говорит: "Мне кажется, что среди коммунистов - одни евреи". Другой задумчиво поковырял в носу и говорит: "Ты что, Абрам, икры обожрался? По твоему получается, что мы сами себе платим партийные взносы?"

– Господи!
– вскричал Шлезинский, словно ужаленный в интимное место. Как же меня достали эти евреи!

– А еще есть жидо-масонский заговор!
– шепотом произнес Стрекозов.

Глава из романа

Шлезинский в Израиле

– Значит, еврейский вопрос тебя не волнует?

– Ясный пень! Меня и женщины уже не волнуют!

П.Асс, Н.Бегемотов "Корейский вопрос"

Музыкант Шлезинский проснулся с чувством глубокого похмелья. Вчера он с друзьями обсуждал поездку на юг, и чтобы голова работала получше, постоянно прикладывался к бутылке русской водки, а после этого к армянскому коньяку.

Лето обещало быть удачным.

Шлезинский зевнул и выполз из-под одеяла. Он обнаружил себя в неизвестном месте. Обычно Шлезинский спал на надувном матрасе, укрываясь спальным мешком, а тут - кровать, чистое накрахмаленное белье, одеяло!

– Где это я?
– подумал Шлезинский. Было похоже, что в гостиничном номере.

– Что я здесь делаю?
– снова спросил себя музыкант. Видимо, именно здесь он провел эту ночь.

Шлезинский встал, нашел свою одежду и быстро облачился, после чего прошел в ванную и умылся. В ванной на полочке стояли разные тюбики и баночки с надписями на неизвестном языке. Шлезинский нашел одеколон и, пользуясь моментом, щедро побрызгал им на себя.

– Как же я сюда попал?
– Шлезинский почесал нос.
– Похоже, я снял какую-то женщину, и она сюда меня привела. Но где она?

Неожиданно раздался стук в дверь.

– Входите!
– предложил Шлезинский.

В комнату вошли двое со всеми национальными признаками еврейской национальности. Дружелюбно улыбаясь, они приблизились к Шлезинскому и что-то жарко заговорили на неизвестном языке.

Шлезинский сначала кивал головой, но потом решил признаться, что не понимает ни слова.

– Я не понимаю!
– развел он руками.

Двое в удивлении переглянулись.

– Ну что же вы, господин Шлезинский!
– перешел на русский язык один из гостей.
– Эмигрировали в нашу страну и не выучили наш язык? Разве ваша мама не обучила вас ивриту? Или как?

У Шлезинского отвисла челюсть.

– Может быть вы и в синагогу не ходили?
– язвительно спросил второй гость.
– Может вы и обрезание не делали?

Шлезинский остервенело замотал головой.

– Не обучила! Не ходил! Не делал!
– признался музыкант.
– Где я нахожусь?

– Как где? Он еще спрашивает!
– воскликнул первый.
– В Иерусалиме, естественно!

– Быть того не может! Какого хрена я тут делаю?

– Вы стали гражданином Израиля.

Шлезинский в изнеможении повалился на кровать, по его лицу ручьями тек пот. Музыкант вытерся рукавом.

– Я - поляк!
– заорал он.
– Я - антисемит! Я вас, жидов, терпеть не могу!

– Ничего страшного, - кивнул израильтянин.
– Я - тоже в душе антисемит. Ну и что?

– Нас ждет внизу машина, - сообщил его приятель.
– Вы, наверно, помните, господин Шлезинский, что вам надо получить паспорт?

– Какой на фиг паспорт!
– чуть не плакал музыкант.
– Не хочу я быть евреем!

– Я тоже не хочу, - флегматично молвил еврей.
– Но вы сами попросили политического убежища, в СССР вам теперь обратной дороги нет.

– Как я здесь вообще оказался?

– Вы приехали с друзьями в туристическую поездку по приглашению господина Сократовича, - доброжелательно ответили ему.

– Какого Сократовича? Не знаю никакого Сократовича!

– Это двоюродный дядя вашего друга Сократова.

– Вы меня разыгрываете!
– понял Шлезинский и, вскочив с кровати, бросился к окну. За окном в мареве летней жары перед его изумленным взором расстилался Иерусалим.

– Это не розыгрыш, - еврей похлопал Шлезинского по плечу.
– Я, действительно, гражданин Израиля, зовут меня Исхак Рабинович, а это - Абрам Кацман. Мы - сотрудники Отдела Эмиграции из Советского Союза.

– Если я приехал сюда с друзьями, то где мои друзья?
– хитро прищурившись, спросил Шлезинский.

– Их виза кончилась, - заявил Рабинович.
– Они вернулись в СССР.