— Пока нет, — сказал он ей. — Что насчет вас, ребята?

Софи вернулась к Альвару, рассматривая его черты лица в поисках любого признака жизни — любого ключа, что ее теория может быть неправильной.

Его длинные ресницы теперь были сомкнуты, оставляя злые красные линии на липкой коже. И вокруг его рта красовались фиолетовые синяки. Но в основном он выглядел… далеким.

Недостижимым.

— О чем вы со Снадобье говорили? — спросил Фитц. — Что тебе напоминает Альвар?

— Не что, — исправила Снадобье, — а кого.

Ни Софи, ни Снадобье, казалось, не хотели произносить это вслух. Так что они произнесли в унисон.

— Прентиса.

Глава 50

— Я думал, ты сказала, что разум Альвара не сломан. — Лицо Фитца не предавало никаких эмоций, но хрипоту в своем голосе он не мог скрыть.

— Это не так, — пообещала Софи. — Хотя… думаю, есть небольшой шанс, что это может быть. Его разум сейчас слишком пуст, чтобы быть в состоянии. Но вот что я имею в виду. Именно так чувствовался разум Прентиса после того, как мы вывели его из Изгнания.

— Ты имеешь в виду, когда его сознание исчезло? — спросил Грэйди.

Софи заставила себя кивнуть.

— Я никогда не забуду, как у тьмы не было формы. Она просто растягивалась бесконечным ничем.

— Его жизненные показатели тоже совпадают, — спокойно добавила Снадобье. — Они почти идентичны тому, что было у Прентиса, когда я начала лечить его в Каменном Доме. Я даже закончила тем, что дала Альвару те же эликсиры, и все они имела такой же эффект.

— Итак… нам нужно приоткрыть завесу теневого дыма, не так ли? — спросил Фитц, обращаясь к Таму. — Ты же так вывел из этого Прентиса, не так ли?

— Можно попробовать, — сказал ему Там. — Но если он такой же тяжелый, как у Прентиса, мне, вероятно, нужно будет отдохнуть, прежде чем я буду достаточно силен, чтобы поднять его.

Софи предложила свою непокрытую руку.

— Если тебе нужна моя помощь…

— Давай посмотрим, что будет, — сказал Там, пожимая плечами и позволяя его тени подползти к лицу Альвара и медленно погрузиться в его кожу.

Софи приготовилась к крикам, пробирающим до костей, как у Прентиса, когда его завесы были подняты. Но Альвар молчал.

Шли секунды (двести семнадцать) перед тем, как тень Тама вернулась на свое законное место.

— Я не могу этого сделать, — сказал он, хватая одно из полотенец и вытирая пот со лба.

— Тебе нужно больше энергии? — спросил Фитц. — Возможно, я смогу дать тебе толчок.

Там покачал головой.

— Дело не в этом. Его тень не тяжелая. Она… липкая.

— Липкая, — повторила Биана, дрожащий край смеха в ее голосе указывал на то, будто она хотела смеяться и плакать одновременно.

— Знаю, это не очень хорошее описание, — пробормотал Там. — Но это единственный способ, которым я могу это объяснить. Нет ничего достаточно твердого, чтобы ухватиться. Нет отдельных слоев. И когда я толкаюсь вокруг, он заливается сам по себе и сгибается, как когда ты перемешиваешь что-то толстое и липкое.

— Тогда это не так, как у Прентиса, — сказал Фитц, обращаясь к Софи. — Верно?

— Или, возможно, различия связаны с тем, что у Прентиса был сломанный разум, а у Альвара, вероятно, нет, — предположила Снадобье. — Или потому, что мы пытаемся сделать это намного раньше для него. Судя по ранам Альвара, я бы сказала, что он в таком состоянии уже почти день. А мы не пытались приподнять завесу в голове Прентиса неделями.

— Так… мы не можем его разбудить? — спросила Биана.

— На данный момент, нет. — Снадобье поморщилась, будто съела что-то кислое.

— Я не уверен, что понимаю, как их состояния могут быть одинаковыми, — признался Грэйди. — Вы хотите сказать, что Совет дал Прентису то же успокоительное?

— Это возможно, — сказала ему Снадобье.

Софи нахмурилась.

— Но я думала, что Прентис даже не отреагировал на успокоительное, которое дал ему Совет.

— И я тоже, — согласилась Снадобье. — Сломанные умы обычно не реагируют.

— Правильно… мой отец не реагировал, — добавил Фитц, и Софи заметила, что его руки побелели, вероятно, он переживал те страшные дни.

Она позволила своему разуму вернуться к другому душераздирающему воспоминанию и смогла практически почувствовать холодный океанский ветер на своей коже, когда она стояла за высокими воротами Люменарии, ожидая с остальной частью Коллектива, чтобы обменять Гезена на Прентиса.

Бронте сказал нам, что Член Совета Алина должна была отправиться в Изгнание и использовать свою способность Заклинателя, чтобы успокоить Прентиса перед транспортировкой, — тихо сказала она. — Я помню, как интересовалась, могла ли она сделать что-то с Прентисом, что заставило его ускользнуть. Как вы думаете, с Невидимками работал Заклинатель и сделал то же самое с Альваром?