— Мы встречались, — сказал он, теперь уже твердо и непреклонно.

Он говорил в прошедшем времени. Ее кровь застыла, будто в венах было мало кристаллов льда.

— А теперь нет? — Неужели этот нуждающийся голос принадлежал ей?

— Мы встречаемся, Мэри Энн. — Он откинул голову назад и уставился на полное звезд небо. — У нас просто небольшие трудности.

Мы встречаемся. Ладно, да, это хорошо. Это очень хорошо. Облегчение, затопившее ее, было ощутимым.

Но потом он добавил:

— Хочу сказать, как минимум, я думаю, что мы встречаемся, — и облегчение истощилось.

Истощилось. Не лучший выбор слова, подумала она, невесело засмеявшись. Потому что, если то, что он говорил до этого о разрушениях Опустошителей… если это была правда, это значило… нет. Нет. Нет! Она не позволит себе думать в этом направлении. Как ипохондрик, она только убедила бы себя в том, что ее «симптомы» реальны.

Райли тяжело шагнул на крыльцо и плюхнулся вниз, упершись локтями в колени.

— Если ты в самом деле Опустошитель, ты убьешь всех, кого я люблю. — Должно быть, он прочитал ее ауру и понял направление ее мыслей. — Черт, да ты однажды и меня убьешь.

При мысли о его смерти, о том, что она могла стать ее причиной, ее накрыла паника.

— Я никогда не причиню тебе вред. Никогда!

— Ты и не захочешь, но… — Его голова упала в поднятые руки. — Черт! Не могу поверить, что это происходит.

— Все это не может быть правдой, Райли. В смысле, все так быстро произошло. Со мной все было прекрасно всего несколько дней назад. — А теперь все рушилось, оставляя вокруг нее руины.

Его смех был таким же веселым, как и ее.

— Так устроен мир, Мэри Энн. Все меняется в мгновение ока.

Но не так. Не для нее.

Нет, неправда, была следующей ее мысль. Она встретила Эйдена и в считанные секунды весь ее мир изменился. Она обнаружила, что Такер обманывал ее с Пенни, и мир моментально изменился. Она узнала правду о своей матери, и мир изменился.

Она встретила Райли, и в то же мгновение весь ее гребаный мир изменился.

— Есть способ остановить это? Обратить? — прохрипела она. — Если это правда, я имею в виду.

— Нет. — Его непреклонный тон не оставил места для сомнений или споров.

И все же она упорствовала.

— Ты пытался?

— Да.

— И?

— И Опустошители умерли.

— Как?

— Из-за экспериментов. — Он поднял голову и быстро оглянулся назад. Напрягся и вздохнул. — Сейчас не время обсуждать это.

Она не могла завершить разговор на такой ужасной ноте.

— Я не хочу пока заходить. — Она не могла притворяться, что все хорошо, когда глаза обжигали слезы, и она так сильно дрожала, что ее мог хватить приступ. — И на самом деле, мы не можем знать наверняка, что со мной. — Когда она доберется до дома, то съест куда больше еды, чем сможет удержать ее желудок. Это докажет ее невиновность. Верно?

— Да, — ответил он, но прозвучало неубедительно. — Я тоже не хочу заходить. Давай поболтаем о чем-нибудь еще. Я спрашивал Эйдена, но теперь хочу спросить у тебя. Почему ты выбрала его обучать тебя самозащите? Почему не выбрала меня?

Это сейчас имеет значение? подумала она. Но вместо того, чтобы запротестовать, она ухватилась за смену темы, как за спасительную соломинку. Это было нормально. И говорило о том, что ему все еще не все равно.

Она могла бы солгать, спасти клочья своих чувств от большей боли, но она не стала этого делать.

— Я выбрала Эйдена, потому что знала, что не смогу сконцентрироваться, если обучать меня будешь ты. Мне бы захотелось прикасаться к тебе, или чтобы ты касался меня. Мне бы захотелось поцеловать тебя. И мне было бы все равно, о чем бы ты говорил мне.

Он немного расслабился и одарил ее полуулыбкой.

— Тогда ладно. Ты сделала верный выбор.

Она тоже слегка расслабилась. Эта улыбка, настолько искренняя… Он не одаривал ее такими вечность. Но и эта улыбка расстроила ее, потому что она вспомнила кое-что, о чем отчаянно хотела его спросить.

— Ответь мне на один вопрос.

— Идет.

Ты уверена, что хочешь этого? Вероятно, придется поцеловать на прощание это недолговечное хорошее настроение. Да. Ей придется, она должна знать.

— Что у вас с Лорен?

Ага. Пока-пока, хорошее настроение. Он растерял даже намек на счастье, снова нахмурившись.

— Почему ты спрашиваешь?

Такого ответа было достаточно.

— Просто скажи то, что мы оба знаем, ты собираешься сказать. — Пожалуйста, не говори.