Она подняла глаза, встречаясь с ним взглядом, и затрепетала.

— Скажи.

— Пойти с тобой на свидание. На настоящее свидание. Только ты и я. Ни войны, ни преследований, ни поиска ответов. Только мы вдвоем, чтобы узнать друг друга ближе.

Да, пожалуйста.

— Мне нравится, — сказала она с прерывистым вздохом.

— Скоро, как только о ведьмах позаботятся, именно это мы и сделаем. — Под конец его голос приуныл, будто он не думал, что это возможно. Будто один из них уже будет мертв к тому времени.

Возможно, он не понимал, что убивает ее этим. Дергая ее то в одну сторону, то в другую, то давая ей надежду, то разрушая ее.

— Неа. После ведьм нам придется начать искать родителей Эйдена. — Напоминание и для Райли, и для нее. Эйден все еще был их другом, и у них был долг.

— Нет. — Райли покачал головой. — У Эйдена пока не будет времени искать своих родителей. Ему нужно посещать собрания вампиров, принимать законы, выносить наказания. И только потом он сможет сконцентрироваться на своих родителях.

— Такими темпами ему придется бросить школу, — сказала она. И ей тоже.

— Не. Скоро все устаканится.

— И, может быть, тогда мы сможем пойти на второе свидание. — Она скрестила пальцы. Если честно, на самом деле между ними нет ничего определенного. Разве не так? Они могут пойти на свидание, а могут и не пойти. Она может быть Опустошителем, а может и не быть. Она скрестила пальцы и за это тоже.

Он тихонько засмеялся, но и в этом не было больших гарантий, чем в его последних словах.

Позади скрипнула дверь, и Райли отпустил ее, поворачиваясь. Эйден с Викторией вышли из хижины. У обоих было мрачное выражение лица. Эйден выглядел даже приболевшим. Его кожа приняла зеленоватый оттенок, а под глазами залегли синяки. И он хромал, волоча ногу, будто ему больно было сгибать колено. Возможно, так и было. Его джинсы были порваны и испачканы высохшей кровью.

— Ты в порядке? — спросила его Мэри Энн.

— Да, в полном.

— Я спросила у него то же самое, и он дал мне тот же ответ, — произнесла Виктория.

Эйден улыбнулся, и на мгновение показалось, что ему лучше.

— Потому что это правда. Я в порядке. Просто устал.

— Скоро ты будешь дома, клянусь, мой король. Так ведьма рассказала вам что-нибудь? — спросил Райли. Он не отпускал девушку, но встал рядом.

— Нет. Мы собираемся оставить ее связанной на остаток ночи, — ответила Виктория. — Может, скука заставит ее разговориться утром.

Время было на исходе, неделя, которую ведьмы дали Эйдену для встречи на их глупом собрании, подходила к концу.

— Что теперь?

— Теперь разнесем весть, что мы схватили ведьму, — мрачно сказал Райли. — Если они хотят вернуть ее, то созовут свою встречу.

— Они наложат на нас проклятие, — сказала Виктория.

— Они уже это сделали. Поэтому вы сделаете то, что я предлагаю, и разнесете весть.

Один за другим Виктория, Эйден и Мэри Энн кивнули.

— Что же касается остатка ночи, идем домой, отдыхать. — Райли встретился взглядом с Мэри Энн, таким же мрачным, как и его голос. — Скоро начнется настоящая битва.

Такер оставался в тени на протяжении длительного времени, скрытый за иллюзорными деревьями, темнотой и ночными птицами. К счастью, никто в хижине его не заметил.

Поэтому он наблюдал… и слушал…

Ему было приказано следить за Эйденом, и это было легко, поскольку Такер каким-то образом чувствовал парня, куда бы тот ни направился, и шел следом. То есть преследовал. Кроме того, Мэри Энн по большей части была с парнем, это радовало и расстраивало одновременно.

Когда Эйден и Мэри Энн были только вдвоем, Такер терял свою способность наводить иллюзии и был вынужден скрываться обычными методами. Он задавался вопросом, какого черта он делает, преследуя их, наблюдая за ними и подслушивая их секреты, когда должен защищать их. Да, была маленькая его часть, которая хотела защитить двух людей, спасших его ужасную жизнь. И он ненавидел себя за то, что делал, клялся больше этого не делать и уходил. Но чем дальше он уходил, тем явственней слышал голос Влада, который шептал ему сквозь расстояние и приказывал шпионить за Эйденом, поэтому Такер возвращался к нему. Если Мэри Энн уходила, желание угодить королю снова охватывало его. Он наблюдал, слушал и ждал. В нем росло и цвело желание причинить парню боль.