Под глазом дернулась жилка.

— Мы с Лорен когда-то встречались.

Хоть она и подозревала, все же новость была сокрушительной. Как она — предположительно, Опустошитель — собиралась соперничать с такой сильной, великолепной вампиршей? Она просто-напросто не могла.

— И давно вы разошлись? — Пожалуйста, скажи, что много лет назад.

— Давай не будем об этом, Мэри Энн.

— Скажи.

Он вздохнул.

— Мы расстались незадолго до того, как я приехал в Кроссроудз. Мы все равно не собирались встречаться дальше. Влад обещал ее другому.

Желудок скрутило…

— Так я девушка для утешения?

Он клацнул зубами на нее, совсем как волк.

— Мэри Энн. Ты встречалась с Такером, когда я попал сюда. Мне стоило бы спросить тебя, не парень ли я для утешений.

Хорошая точка зрения. Ладно, она могла отпустить этот страх. Она прошла к нему и устроилась рядом с ним на ступенях.

— Почему же вы, ребята, расстались?

Его зеленые глаза пригвоздили ее к месту.

— Ты в самом деле хочешь знать?

О, Боже. Нет.

— Да.

— Мне не нравилось, что она в опасности, а она всегда кидалась прямиком в нее.

Совсем как Мэри Энн, когда отправилась в город в одиночку. Только вот Мэри Энн была человеком, и ее кожа была уязвима. Просто перейти улицу для нее могло быть опасным. Вообще-то, она никогда не чувствовала себя ближе к смерти, чем тогда, ее надежды и мечты превратились в пепел.

— У тебя все еще есть чувства к Лорен? — мягко спросила она.

— Нет.

Слишком быстрый ответ? Боже, она ненавидела это. Ненавидела свои сомнения. Ненавидела Лорен, несмотря на то, что вампирша была только мила с ней. И под «мила» она имела в виду, что Лорен не заколола ее.

У тебя все еще есть чувства ко мне? Она хотела спросить, но не стала. Не могла. Ответ мог стать последним гвоздем, забитым в ее гроб. Он скажет «да», но она услышит в его голосе «но». Она знала, что услышит.

— Что ж, опасность — это то, что тебе предстоит преодолеть, Райли, — сказала она так, будто они все еще были вместе, и между ними не стояло огромное и жирное «может быть». — Ты не можешь все время спасать мир. Ты не можешь делать этого в одиночку. Тебе придется принять помощь. Иногда это единственный способ выполнить поставленную задачу.

— Я знаю. Но это не значит, что мне это должно нравиться, — пробурчал он.

По крайней мере, он не отказывал ей. Это уже прогресс, верно?

— Я хочу, чтобы ты прямо сейчас пообещала мне, что ты никому не скажешь, и я имею в виду никому, ни Эйдену, ни Виктории, об этой ситуации с опустошением, — скомандовал он. — До тех пор, пока я не найду способ, как сдержать тебя или обратить то, что происходит.

Но сможет ли он? Он уже признался, что Опустошители умерли, когда другие пытались сдержать их. Нет, не так. Он признался, что Опустошители умерли во время экспериментов.

— Ладно? — настойчиво потребовал он.

Время признания. Она встала, больше не в силах сидеть, и переступила с ноги на ногу, скручивая край своего свитера.

— Я не скажу. — Она задержалась, стоя к нему спиной. — Но… есть кое-кто, кто все знает.

Зашуршала одежда, затем твердые пальцы легли ей на плечи и развернули ее. Райли сложился пополам, и Боже, он выглядел готовым совершить убийство.

— Кто?

Просто скажи ему. Сорви пластырь.

— Ведьма. Мария. Та, которую я видела в городе. Та, которая… приходила в школу сегодня утром и сказала, что чувствовала, как я подпитывалась ею.

Зрачки расширились-сжались. Расширились-сжались. Как пульс.

— Почему ты не сказала мне? Черт, Мэри Энн. Я мог бы выследить ее.

И что с ней сделать?

— На тот момент я не понимала, что она имеет в виду.

— Она могла убить тебя! — Так же быстро, как и взорвался, он расслабился. Его голова задумчиво наклонилась набок. — Почему она не убила тебя?

— Я не знаю. Она не осталась, чтобы объяснить ход своих мыслей.

Время в несколько ударов сердца прошло в тишине. Затем:

— У кое-кого, оказывается, длинный язык, — произнес он сухо, без намека на возбуждение.

— Мне казалось, тебе нравился мой язык, — ответила она, поддев камешек мыском теннисного ботинка. Прошу, тебе же нравился мой рот.

Он тихо засмеялся, и этот звук согрел ее.

— Нравится.

Слава Богу. Ее колени почти подогнулись — и могли подогнуться, если бы он не обнял ее за талию, поддерживая и прижимая ближе.

— Знаешь, чего я хочу? — спросил он нежно.