«Чары отвлечения внимания, - решила Аддерсон. – Интересно только, почему их не использует сам директор».

Но эти вопросы оставались без ответа. У шестнадцатилетнего подростка связей быть не могло, и никто ничего не рассказывал; с другой стороны, это был скорее исследовательский, чем просто человеческий интерес.

– Луна, ты уезжаешь на Рождество? – спросила Алиса. Не то чтобы ей было интересно, конечно.

– Нет, – безмятежно ответила Луна. – мы с папой решили, что в Хогвартсе безопаснее.

Аддерсон заметила, что говорила Луна потусторонними фразами только тогда, когда на прямо поставленный вопрос отвечать не хотелось. И репутацию этакого смешного одуванчика она себе объяснила: от невинного цветочка угроз не ожидаешь.

– Рар, – сказала Аддерсон, и дракон змейкой вылетел из-под волос. Две недели назад он вдруг стал издавать такие звуки, и Луна обозвала его Рар. Алисе было без разницы, не все же время звать это противное существо засранцем.

– Гарри, Гермиона, Невилл и Рон тоже остаются, – сказала Лавгуд. – А еще Малфой, Кребб с Гойлом, Забини и Нотт, Сьюзен Боунс. И с нашего курса – мы.

– И зачем это? – подозрительно спросила Аддерсон: тут есть скрытый намек.

– Я подумала, что кто-нибудь обрадовался бы тому, что ты не уезжаешь, – осчастливила Луна.
– смотри, какое платье мне подарил Невилл…

Рождество оставшиеся в школе проводили за одним столом. Флитвик травил байки, Снейп молчал, спустившаяся Трелони тянула из трубочку что-то интересное.. Гарри Поттер, национальное достояние, смотрел в тарелку, понурив голову; Рон Уизли кушал – впрочем, кушал он почти всегда; Гермиона-заучка-Грейнджер стреляла из-под челки глазами в сторону Алисы.

С ней вообще вышла забавная история. Грейнджер, пять полных лет занимавшая титул лучшей ученицы, из кожи лезла, чтобы доказать Алисе свое превосходство. Она поднимала руку на уроках, и, если зарабатывала баллы, бросала довольный взгляд на парту Аддерсон; при варке зелья половину времени она смотрела в котел Гарри Поттера, другую половину – в котел Аддерсон, и что-то подсказывает, что ни Аддерсон, ни Поттер такому вниманию рады не были.

– Ты неправильно делаешь, – заявила Грейнджер.

– Гермиона… – тихо окликнул смущенный донельзя Поттер.

Алиса выразительно закатила глаза, но промолчала. Даже если бы она взрывала котлы на каждом уроке, это не должно никого волновать. Тем более, в химерологии широко используются зелья, и она считала долгом разбираться в зельеварении на должном уровне.

– Корни нужно нарезать меньше и толще, – опять сказала Гермиона.
– так сказано в учебнике.

Поттер послал на нее умоляющий взгляд, но это не подействовало.

– Или больше, но тоньше, какая разница, если важна лишь масса? – в ответ огрызнулась Алиса. Они варили Костерост, но хотелось обратного эффекта одному конкретному человеку.

– Превосходно, мисс Аддерсон, – сказал Слагхорн. Алиса, конечно, проводила его ничем не выражающим взглядом, но внутренней вредной сущности хотелось показать язык Грейнджер, которой влепили Выше ожидаемого.

Дни летели со скоростью так популярного в Англии Хогвартс-экспресса, но спешить было некуда и не к кому. Алиса решала вопрос насущный, потому что летом нужно было на что-то жить. За экзамены она не переживала: во-первых, уровень Хогвартса был значительно ниже, чем уровень Дурмстранга, ну а во-вторых.. списать, в отличие от того же Дурмстранга, тут было очень легко. Аддерсон на время отключилась от реального мира, занятая своими проблемами, которые волновали ее гораздо больше, чем общественные; в конце концов, привыкнув отвечать за себя самостоятельно, она понимала важность бытовых вопросов, от решения которых зависела лично ее жизнь, а не аморфное «благо общества».

– Профессор Флитвик умер, – сказал белый, как мел, когтевранец. – Завтра все, кто хотят.. похороны..

Алиса, сидя в общей гостиной, едва поняла смысл этих слов. В помещении, сейчас напоминавшем больше пчелиный улей, чем привычное место отдыха самого флегматичного факультета, раздавался шум и копошения: Флитвика любили.

Алиса не выдержала и ушла в свою комнату. Даже кошка-Луна осталась в гостиной.

Конечно, ей было жалко профессора. Но Алиса усвоила то, что она здесь чужая.

– Ты здесь чужая, – говорил Кормак Маклагген, наставляя палочку прямо на Аддерсон. За ним стояло еще два семикурсника. Потом, правда, все они были уложены в Больничное крыло, но осадок на душе остался.

Все ходили грустные, смурные. Прошли похороны. Бледный Дамблдор произнес чувственную речь, а потом, буквально через два дня, тоже умер.

Атмосфера в замке была подавляющая. Аддерсон слышала, что какую-то впечатлительную особу отвели в Больничное крыло, потому что она никак не могла успокоится и была в истерике из-за того что теперь Волдеморта ничто не сдерживает от захвата школы. Эта мысль захватила остальных, и поэтому во всем замке царила паника, которую учителя тщетно пытались сдержать. Алиса в поисках свободного места облазила всю школу, успела немного заблудиться, а, найдя наконец пустую комнату, крепко обосновалась в ней.