Как Элвин вернется по такой непогоде? Или его можно не ждать?

Хорошо бы он остался ночевать там, где сейчас его носят демоны.

Сквозняк выдергивает из рук створку двери, заставляет захлопнуться перед моим носом с громким стуком.

Даже сквозняк заодно с Элвином.

Бежать — глупость, я вполне это понимаю. Меня не бьют, не мучают, не обижают…

Но мне тяжело. Здесь, в этой башне, наедине с дикими вопросами, на которые нет ответа.

Или не так. Наедине с навязчивыми ответами, без вопросов.

Несколько часов назад я превратилась в кошку. Почти случайно, желая уйти от напоминаний о потерянных годах, которые сквозили молчаливыми правдивыми свидетелями в окружавших меня мелочах.

Превратилась в кошку, и дом обрушил на меня запахи. Сотни, тысячи запахов, рассказавших о забытой жизни больше, чем Элвин вчера.

Это было невыносимо! Настолько, что мне захотелось сбежать — сейчас, немедленно. Наплевав на здравый смысл и все доводы разума.

И вот: метель…

— Ну уж нет! — упрямо говорю я непонятно кому. Снова распахиваю створку и мнусь на пороге.

Был бы рядом кто-то уговаривающий меня остаться, я бы шагнула в снежную круговерть. А так — злости не хватает, чтобы решиться.

В холл влетает порыв ледяного ветра, вносит нечто огромное, белое, облепленное снегом.

Снежный ком на ножках?

От неожиданности я выпускаю дверную ручку. Дерево с такой силой хлопает о косяк, что, кажется, вся башня содрогнулась.

Ком не спеша отряхивается, осыпая снегом пол, шкафы, ковер на полу и мой плащ.

— Козел? — потрясенно спрашиваю я.

— Ме-е-е, — соглашается ком.

Я ошиблась. Не козел, а коза! Самая настоящая коза — вон какое вымя.

Крупная, больше пони. С длинной, густой снежно-белой шерстью, большими ушами и золочеными острыми рогами.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я у козы, как будто она может ответить.

— Ме-е-е.

Коза проходится по холлу, по-хозяйски оглядывается. Пробует на вкус портьеру, но почти сразу выплевывает. Встав на задние ноги, изучает содержимое полки и, покосившись на меня, чуть подталкивает фарфоровую фигурку. Та падает на пол и разбивается.

А коза снова опускается на четыре ноги, шевелит ушами и смотрит на меня. И вид у нее при этом такой невинный, что сразу ясно: она сделала это специально.

— Ты что творишь?! — возмущенно спрашиваю я, забыв, что это дом Элвина и мне не должно быть никакого дела до его вещей. — А ну пошла отсюда!

— Ме-е-е, — ехидно отвечает коза.

— Да я тебя сейчас… — я осекаюсь, внезапно поняв, как глупо со стороны смотрится мой разговор с козой.

Она снова отвечает глумливым меканьем и, задрав хвост, уходит в сторону лестницы с таким торжествующим видом, что я еле сдерживаюсь, чтобы не броситься за ней следом.

Буду я еще за какой-то козой бегать! И вообще: наверное, это коза Элвина. Вот пусть сам с ней и разбирается.

Нет, ну какая наглая тварь!

В холле после ее нашествия форменный разгром. Портьера пожевана, на полу подтаявшие хлопья снега и фарфоровые осколки.

— А ну стой! — приказываю я пробегающему мимо брауни. — Как твое имя?

— Скриблекс, леди.

Ах да! Скриблекс. Мы познакомились два дня назад.

Два дня или двадцать лет?

Неважно.

— Убери здесь, — приказываю я. И снимаю плащ, чтобы вернуть его в шкаф. К двум десяткам других плащей и меховых накидок — женских по крою и фактуре ткани.

Бежать из башни сейчас — безумие. Добрый хозяин собаку в такую непогоду не выгонит. У меня нет лошади, я не знаю города. Даже не знаю, как уйти с этой проклятой Изнанки к людям…

Медленно иду в гостиную. Можно приказать подать туда глинтвейн и булочки… а потом все-таки сбежать. Самым простым и верным способом. Залезть в кресло с ногами и погрузиться в сентиментальный роман, который я нашла в книжном шкафу среди книг по юриспруденции.

Уже пройдя комнату наполовину, я поднимаю глаза на портрет на стене и спотыкаюсь.

Снова ответы, которых я не просила.

У женщины на картине горделивая осанка королевы. Волосы убраны в высокую прическу, пышные юбки бирюзового платья спускаются волнами по креслу. Тому самому, что стоит у камина.

Голова женщины приподнята, светящийся счастьем взгляд обращен к мужчине, который стоит за ее спиной, приобняв ее за плечи. И столько заботы, столько невысказанной подспудной нежности в его мимолетном жесте, что мне хочется закричать: «Это неправда!»

Я знаю этого мужчину совсем другим. Всегда насмешливым, саркастичным, временами жестоким и холодным.