Макс вдруг резко затормозил, паркуясь, и меня качнуло вперед. Он, так же молча, вышел из машины, обошел ее, распахнул дверцу с моей стороны и вытащил меня за руку. От прикосновения подогнулись колени и по телу прошла волна электричества. Мелкие, острые разряды, сквозь кожу к оголенным нервам.

Только сейчас увидела, что мы возле его дома. Привез к себе.

Лифт не работал, и мы поднимаемся по лестнице. Он ведет, а я иду покорно следом, и сердце бьется во мне везде. Я вся стала сплошным сердцем, которое стучало в такт каждому шагу. Держит за руку крепко, замком сцепив пальцы, до боли.

Макс открыл дверь ключом, пропуская меня вперед. Потом закрыл ее за нами. Я так и стояла позади него, прижавшись к этой двери спиной, не решаясь войти.

— Прости, — очень тихо, почти неслышно. Скорее себе, чем ему.

Он бросил ключи на комод и вдруг резко повернулся ко мне и ударил по щеке так сильно, что голова склонилась к плечу, а волосы упали на лицо. Во рту появился металлический вкус крови. Я молча смахнула волосы, вытирая разбитую губу, прижала к щеке ладонь, глядя на Макса сквозь туман слез и какого-то неестественного возбуждения.

Замахнулся снова, и я зажмурилась, когда его кулак врезался в дверь над моей головой. Медленно открыла глаза и вздрогнула всем телом, увидев его лицо настолько близко — смотрит мне в глаза, опираясь рукой на дверь. Очень бледный, как мел, и взгляд все тот же — тяжелый, исподлобья, только теперь к нему добавился лихорадочный блеск. А у меня от его близости крышу сносит и мурашки бегут по коже. Страшно и горячо. Жжет каждый вздох, и кислород потрескивает разрядами электричества. Я слышу этот треск, я его впитываю порами, он меня изнутри поджигает и горло дерет, как от жажды. Макс опустил взгляд на мои губы, которые я тут же нервно облизнула, потом на шею и на грудь.

Поднял руку и разодрал платье от горла до пояса. Мелкие пуговицы покатились по полу, как бусины. Я всхлипнула и сильнее вжалась в дверь. Смотрит на кружевной лифчик, а у меня соски от этого взгляда сжались до боли и задрожали колени. Рванул чашечки вниз обеими руками, обнажая грудь. Я дернулась, но Макс схватил меня за горло, не давая пошевелиться.

— Поздно. Вот теперь уже поздно.

Посмотрел снова мне в глаза, и я задохнулась… Никогда не видела такого взгляда — голод и безумие. Дикость в чистом виде. Зрачки расширены, и в них мое отражение. Его трясет. Я эту дрожь не только чувствую, я ее вижу, а он и не скрывает. Словно убить хочет и сожрать одновременно. Дышит очень громко, со свистом. И адреналин в моих венах превращается в кипящую лаву, дымится кожа. Голод передается мне… до боли внизу живота, до лихорадки. И я уже слышу это рваное дыхание в унисон. Наше дыхание. Только мне все еще кажется, он не со мной. Видит меня, слышит, чувствует, но он не со мной. Мне страшно от этого взгляда. Похоть в нем граничит с одержимостью и ненавистью, а ладонь на моем горле сжимается все сильнее. Он уже не может остановиться. Такой момент ощутим на физическом уровне — когда действительно уже поздно, а за спиной мосты не просто горят, они полыхают, и я это пламя необратимости в расширенных зрачках вижу. Перехватила его руку за запястье, когда дышать стало невозможно. Вот он, Зверь. Сейчас я его видела во всей красе лично. От Макса не осталось и следа, только животные инстинкты и трепет ноздрей, словно принюхивается к добыче, прежде чем ее разорвать. И с ужасом понимаю, что не боюсь. Я хочу его. Именно такого, дикого и страшного. Хочу это безумие. Он его обещает мне взглядом, которым пожирает мою грудь с напряженными сосками, сжимая челюсти и тяжело дыша.

— Игры закончились, — сказал хрипло и, подхватив меня за талию, понес в спальню. Распахнул дверь ногой, швырнул на постель прямо в туфлях. Я инстинктивно попыталась приподняться, отползая назад, но Макс схватил за лодыжку и подтащил к себе. Содрал с себя рубашку, глядя на меня голодным взглядом, от которого я быстро лечу в пропасть, и дух захватывает от этой скорости. Набросился на меня, задирая подол платья на талию, срывая трусики, раздвигая мне ноги коленом. Быстро, грубо в дикой лихорадке. Я не сопротивлялась, но в груди нарастал вопль отчаяния. Он же не со мной сейчас. Он в себе. Он в своей жуткой тьме. Меня там нет, а я хочу быть там с ним. Сжала руками его лицо.

— Посмотри на меня. Максим, посмотри на меня, пожалуйста.

Но он перехватил мои руки, завел их за голову, наваливаясь всем весом, обездвиживая, лишая возможности вздохнуть, расстегивая ширинку, глядя остекленевшим взглядом на мою грудь. Он не похож на себя, скорее напоминает загнанное одичавшее животное, готовое разодрать все живое вокруг.

— Я люблю тебя. Слышишь? Я люблю тебя. — В последней попытке достучаться, но уже смирившись с неизбежным. Потому что это ОН. Потому что хотела его любым, и даже таким.

Потянулась к его губам, всхлипывая, обвивая его бедра ногами. Жадно поцеловала с отчаянием, отдавая слезы и прерывистое дыхание. Не отвечает, пытается отвернуться, вдавливая меня в постель.

— Я люблю тебя… Хочу тебя… все равно, как… Мне все равно, как. Люблю тебя. Слышишь? Поцелуй меня, пожалуйста. Маааксииим.

Снова к его губам, со стоном кусая за нижнюю. Замер, натянутый, как струна, дрожащий, взмокший от пота. И вдруг скользнул ладонью по моему лицу, сжал пятерней за щеки, всматриваясь в мои глаза, а я сквозь слезы смотрю на него.

— Твоя. Понимаешь? Я — твоя. Вся.

Несколько секунд тишины, и я вижу, как меняется его взгляд, такой же безумный, но в нем исчезает эта дикая ненависть. Отпустил мои руки и провел большим пальцем по моей щеке, размазывая слезы.

— Нет… пока не моя, — хриплый голос, задыхается вместе со мной, коснулся моих губ, слегка оттягивая нижнюю и в тот же момент сильно сжимая другой рукой за затылок, — но сейчас станешь моей, маленькая. Потому что я, бл**ь, уже нихрена не контролирую. Я хочу сожрать тебя. Сейчас.