– Это все чрезвычайно мило, но слишком уж приторно, - протянул Хисока, подходя ближе к Курута, от чего взгляды Пауков сразу переместились на него. Уво поставил Гона на землю, мальчишки тут же отошли, ощущая накаляющуюся волну Нен, направленную на фокусника. Мужчина на это, только руки вверх поднял в жесте "сдаюсь".
– Ничего не замышляю, - протянул медово, а у Биски меж лопатками зачесалось, как от диатеза, на количество сахара в чужих словах. "Лжет" - подумала однозначно. Как очень большая врушка, она сама неплохо определяла, когда этим же занимаются окружающие. Пауки, впрочем, ему тоже, явно не поверили.

– Чего тебе нужно, Хисока? Драки?
– сжал кулак Увогин, разом преображаясь в хищника с острыми клыками, машину для убийств, фактически.
– Так с удовольствием тебе глаз на задницу натяну, я ведь, кажется, уже обещал?
– голос Усилителя набирал децибелы, от него подрагивал воздух вокруг и пламя факелов. Манипулятор рядом просто достал из ниоткуда длинную иглу с алым навершием. Сила членов Труппы Фантомов выплеснулась наружу, разрушая скрывающее ее Ин, и Гон с Киллуа в полной мере сейчас ощутили, против какой силы пытались пойти недавно. Количество ауры ужасало - как на экзамене на Хантера, когда маленький Усилитель следил за Хисокой, собираясь украсть его значок. Нен затапливала все вокруг горячей густой волной, принадлежа обоим Паукам - просто сила Уво ощущалась четче, а ноты Нен Шалнарка, вплетались в нее затейливым прохладно-сдерживающим узором.

– Ему нужно выместить свое раздражение на меня, всего лишь, - голос Курапики, как волнорез прошел через чужую силу, и развеял ее, разбил скопившееся напряжение. Он обернулся к фокуснику, заставляя себя посмотреть в искаженное настоящее лицо, что мог наблюдать только он сам. Рядом с рыжим, блондин увидел высокий силуэт - настоящая Биски, выглядела... необычно. Понятно, от чего она скрывается в детском теле - женщине, выглядеть вот так вот, наверняка сложно и не очень приятно. Но Курута ни одним жестом не показал, что видит нечто сверх обычной реальности. Он сделал жест рукой, прося других Пауков не вмешиваться.

– Принцесса, одно слово, и он отсюда целым не уйдет, - угрожающе пообещал Увогин, но Курапика покачал головой.

– Нет. Это моя проблема сейчас, - улыбнулся тонко, глядя в чужое лицо, с, будто выжженными на щеках, символами звезды и капли. Интересно, он чувствует что-то? Близок ли со своей сущностью, что повторяет в реальности существующее лишь на уровне ауры... или наоборот - аура проникает в реальность, воздействуя на своего проводника?
– в любом случае, Финкс разрешил мне выбраться из той песочницы, куда сам меня и посадил, и ни в жизни не поверю, что он не продублировал вам свое разрешение. Я прав?
– на это Шалнарк страдальчески закатил глаза к небу, но согласно кивнул. Курапике не нужно было видеть этого жеста, он почувствовал чужое движение, рассмеялся негромко. Он стоял на расстоянии, максимум метра, с фокусником, чувствуя кипящую ауру своей семьи за плечами и обжигающий лицо, сладкий огонь со стороны лиса.

– Что, решил со всеми в этом мире помириться?
– глаза мужчины горели золотым огнем, от одного взгляда на мальчишку перед ним.
– Боюсь, не получится. Особенно учитывая, сколько чужой крови я на тебе чую. Ты заляпан ею, с ног до головы, каким бы чистым не хотел казаться... принцесса, - он специально использовал это прозвище, видя, как зло дергается Уво, его и придумавший. Усилителю никогда не нравился этот шут, и очень часто, между ними, разве что молнии не били. Но Куроро, всегда пресекал любой конфликт на корню. Сейчас же, мужчиной овладело желание ужалить больнее, напиться чужой боли допьяна. Он провоцировал и дразнил, ведь маленькие друзья Курута так забавно реагировали на откровения о своем товарище. Потом, возможно, у него будет тяжелое похмелье, и он осознает, как собственными руками разрушил хлипкий карточный домик доверия, который прокладывал между собой и этими мальчишками, но пока, в крови горит ярость и желание выпотрошить, вывернуть наизнанку, посмевшего играть с ним по своим, а не по его правилам, оппонента.

– Даже не собирался, - качнул головой мальчишка, и уже подсохшие волосы, выбившиеся из косы, чуть качнулись в свете факелов, отбрасывая золотые блики вокруг. С лица, даже не смылся водостойкий макияж - Курута знал, что, скорее всего, придется нырять и принял некоторые меры, чтобы не выглядеть раскрашенным пигмеем с потекшей краской на лице.
– Я наслаждался каждой пролитой каплей крови и планирую делать это впредь.
– Посмотрел снизу-вверх, не отводя взгляда, прямо в хищные золотые глаза фокусника, - более того - каждый, кого я убил - заслужил своей участи.
– В противовес жестким словам, от которых у Гона и у Киллуа мурашки забегали по телу, а у Биски волосы на голове зашевелились, он улыбается чрезвычайно мягко - как в первую их встречу после амнезии, там, в парке аттракционов, - ты не разозлишь меня сейчас, если конечно, не решишь нанести вред моим друзьям.
– Пожал плечами. В ответ на такое, лис расхохотался не громко, но безумно совершенно, закрывая лицо когтистой рукой и глядя на Курапику, поверх хищно искривленных пальцев.

– Молодец, - протянул.
– Прекрасная маска, в разы лучше, чем все, что я видел на твоем личике когда-либо. Научился ей у Куроро?
– произнес совершенно невинно, но смотрит не мигая.
– Как он там, кстати? Еще не поубивал большую часть своих?
– склонил голову на бок. Пальцы мужчины подрагивают, он готов сорваться от малейшего намека на агрессию или на слабость. Смотрит жадно, впивается почти в чужое лицо, выискивая трещину в том спокойствии, которым Курута себя окружил. Его слова попадают в цель - прямо по центру, выбивая максимальное количество очков. Курапике больно до крика, при воспоминаниях, о мужчине, голоса которого он не слышал уже несколько месяцев. Его не выпускают за пределы Острова Жадности - Пауки жестко выполняют приказ босса. Люцифер знает, что делает - и если он велит причинять принцессе боль, удерживая его вдалеке, но в безопасности, то точно так, семья и сделает. Информация приходит через третьи руки - от наемника из семьи Золдик, которому Риодан платит бешеные деньги за слежку, через Фэйтана, который так же дозирует получаемые факты, в основном сводя их к "жив, здоров, занимается своими делами". А дела Куроро действительно - только его. Даже Курапика не имеет права совать в них нос, и он осознает это прекрасно. Он сам согласился на подобное, позволяя заклеймить себя чужим рукам и губам. Но ничего из этого вскрытого нарыва, полного беспокойства и тревоги, не вытекает наружу. Он позволяет боли пройти через себя - пусть она не физическая, но все равно остается болью. И превращает ее в наслаждение, в жар и сладость вишни на губах, от того, что он подчиняется лишь тому, кого выбрал сам, от того что тот знает - как поступить сейчас правильнее, указывает ему - все еще слепому маленькому котенку, путь, на котором он сможет стать взрослее и сильнее.

– Нет, он слишком упрям для этого, слишком целеустремлен, - Курапика плавно придвигается ближе к мужчине.
– И в отличие от тебя, вполне смог сопротивляться паразиту на себе, - глаза фокусника вспыхивают, а из горла вырывается негромкий выдох. Он... восхищен. Не Курапикой, но Куроро, который оказался еще сильнее, чем могло показаться. Теперь раздражение вспыхивает уже на самого себя - что он поспешил, счел интересную игрушку сломавшейся, а та, вдруг, поднялась и двинулась дальше, не расколовшись под давлением обстоятельств.