Мужчина усмехнулся, глядя на своего спящего пленника. Ключ от всех дверей, и от его свободы. Он хмыкнул своим мыслям и ушел, оставив на страже дворецких, ощущая всей кожей, как снаружи собираются тучи, и нарастет давление перед грозой. Собираемая в подвалах для поддержания купола энергия, неуклонно портила погоду в течение всей недели с начала подготовки к ритуалу. Пленники умирали один за другим, но до завтрашнего вечера остатков их жизненных сил хватит. Маха не знал, что буйство стихии, спровоцированное его действиями, смогло заставить Курапику очнуться от почти наркотического сна, в котором тот находился. Юноша распахнул глаза, когда первые молнии прошили черное от туч грозовое небо тонкими иглами молний. Через этот гром, ему слышался треск разрывающихся нитей и собственных хрустящих костей. Он сел резко, хватая ртом воздух, руки и ноги горели огнем, мышцы сводило спазмами. В голове ворочалось что-то, тяжело, тревожно, а внизу живота собралось тугим узлом. Невольно, закрыв глаза, он видел нечто странное. Будто прошлое и будущее перемешалось, и кто-то прикасался самыми кончиками пальцев к его холодным кистям. В ушах звенел чужой голос, но он не мог разобрать слов. Лишь помнил - тогда была такая же страшная гроза. Он, кажется, летел в дирижабле.... Тогда случилось нечто важное. Возможно, самое важное в его жизни. Он встретил кого-то? Курапика прижал ладони к животу, уткнувшись лбом в колени. Слова сами сорвались беззвучно с побелевших губ.

– Не вижу, не слышу, не чувствую боли.
– Он, словно в первый раз, повторял эти слова за Мастером, очищая свое сознание, позволяя болевым ощущениям пройти насквозь, переродиться в энергию и сладость. Тонкие руки оплели Курапику со спины, заставляя вздрогнуть. Но вдруг стало несоизмеримо легче. Будто удалось скинуть с себя тяжелый и душный покров, пусть ненадолго. Во мраке комнаты он видел, как чуть светилось призрачное тело его сына. Их сына. Его, и кого-то еще. Безумно важного. Через какое-то время, он забудет вновь, даже ощущение вкуса затертых мыслей на своем языке. От этого хотелось кричать, но он не мог позволить себе подобного, когда рядом находился тот, кто нуждался в нем.

– Не надо. Ты делаешь себе лишь больнее.
– Глухо произнес подросток за его плечами, прикасаясь губами к плечу родителя.
– Осталось совсем немного, только потерпи.
– В чужом голосе Курута слышал дрожащую улыбку.

– Это я должен делать для тебя что-то, а не ты для меня.
– Вышло хрипло и смазано, очень тихо, чтобы стоящие на страже у его дверей ничего не услышали. Сейчас он, как никогда четко сознавал, что не только ради его защиты и комфорта они здесь находятся, но стерегут - пленника этого дома. Курапика прикоснулся, горящими холодным огнем от боли, перевитыми золотом, пальцами, призрачных рук своего ребенка. Возможно, очень скоро, он даже о нем забудет. Но пока, эта мысль хранит его от погружения в пучину чужеродной энергии. Ее эпицентр ворочается раскаленным жалом в голове, терзая затылок, однако он сейчас, пока владельца чужой ауры нет рядом, может сопротивляться.

– Ты можешь дать мне имя.
– Прозвучало неожиданно.
– Дай мне его, сделай меня сильнее, пожалуйста, мама.
– Такое непривычное слово сорвалось с чужих губ и заставило отступить и боль, и чужую силу. Стало невыносимо тепло, хорошо - будто он находился в кольце из множества рук, что держали его у края пропасти, не давая шагнуть в бездну.

– Если ты так хочешь....мне нравится "Мика". Первый звук.
– Улыбнулся, оборачиваясь назад и запечатлевая невесомый поцелуй на чужой щеке, обнимая в ответ. Внутри дрогнуло нечто, напоминающее темный бутон, внешние лепестки, будто чуть раскрылись, как намек на будущее цветение. Курапика не знал, имеет ли он право называть этого ребенка в одиночку, но, если это сделает тому лучше, то пусть так. Его веки снова начали тяжелеть, боль ушла, опять навалились апатия, безразличие, пугающие его. Он даже с Киллуа и Гоном, приехавшими несколько дней назад, разговаривал, будто через силу. Нечто мешало сосредоточиться и вспомнить, задать важные вопросы. Мальчишки улыбались понимающе, под взглядами Иллуми, следившим за ними пристально, и говорили, как же они рады его видеть. Киллуа по-прежнему шарахается от старшего брата, но он оставался дома ради Курапики. А тот, даже нормальной улыбки из себя выдавить не смог.

– Мика.
– Улыбнулись чужие алые губы, и мальчишка благодарно поцеловал родителя, помогая скорее заснуть, отрешиться от этого мира. Им обоим было тяжело в последнее время. Всякий раз, когда он проспался - Курапика уже находился в этом наркотическом почти сне, или рядом с Маха Золдиком, который контролировал каждое его движение днем. Обеды, на которых присутствовала вся семья, больше напоминали театральные постановки. Относительно живо вели себя лишь мальчишки и Ретц. Все остальные - марионетки и декорации, для творящегося вокруг фарса. Он погладил осторожно золотые локоны своего самого любимого на свете человека. Уходить не хотелось, ему было страшно, но вместе с напряжением нарастала и злость - глухая темная ярость, от происходящего. Мика сжал кулаки так сильно, что будь живым - пропорол бы ладони до мяса. А затем нырнул вниз, как в воду, погружаясь на самое дно этого места, в подвалы, где свила себе гнездо младшая из семейства Золдик.

Наника охнула беззвучно-обрадовано, увидев его. Она так же волновалась, ведь от результата того, что произойдет сегодня, зависит и ее с братом будущее. Обхватила руками появившегося гостя за талию, не боясь камер больше. Сейчас они знали, что тот, кто смотрит за ними, больше не сможет никому ничего доложить.

– Ретц скоро придет.
– Тихо прошептала девочка. Скоро, десятилетие кошмара и одиночества подойдет к концу. Либо они выиграют, либо канут в небытие. Но, присутствие первых в ее жизни друзей, вселяло в хрупкое сердце надежду. Пусть никто не тренировал их с братом, как наемников, пусть они слабы физически, но у них есть сила помочь своим близким.

– Раздобыли ключи?
– Улыбнулся мальчишка, поглаживая ребенка по голове. Объективно, он был младше любого из них - но из-за своего состояния ощущался много старше. В ответ, девочка покачала головой отрицательно.

– Что-то гораздо лучше.
– Улыбнулась и подняла на него взгляд темных провалов.
– В тебе изменилось нечто.
– Недоуменно протянула.

– Да. Я получил имя.
– Гость кивнул, и завеса его черных, словно смоль волос, окутала их. Наника сжала ладони сильнее, теперь вцепляясь клещом.

– Если ты выполнишь мои выспрашивания - желание исполнится гораздо лучше.
– Улыбнулась широко провалом рта. От одного вида этого жуткого выражения, человек должен был бы бежать с криками без оглядки. Но, парень только кивнул в ответ, соглашаясь. Они давно обговорили ограничения. Она не могла воздействовать на чужую Нен - лишь на личную ауру желающего. Не могла отправить кого-то наружу или призвать внутрь через расставленный прадедом купол. Но все остальное - легко.

– Мама назвала меня Микой.
– Прозвучавшее имя, встревожило ровные воды силы Наники, упало драгоценным камешком на дно, где она обитала, прямо в подставленные ладони.