– Ты их видела?
– Спросил мальчишка, взяв Ретц за плечи. Она мгновенно собралась, встряхнула головой, от чего ее мягкие пушистые волосы мазнули младшего Золдика по щеке. Гон посмотрел вопросительно на это.

– Д....да.
– Кивнула девочка и осторожно отстранилась. Голова все еще кружилась после столь длительного путешествия, к тому же, пришлось еще отчитываться перед Фэйтаном, что занял выжидательную позицию на границе очерченной куполом территории. Они даже нашли дорожку-барьер вязи Древнего наречия - но та была специальным образом укреплена, и поделать здесь ничего нельзя - требовалось найти источник ее питания и обесточить, а пытаться вмешаться в рисунок не имело смысла при такой-то защите. Ретц знала, на чем строятся подобные вещи, если их, конечно, не подпитывают Древние, как на Острове Жадности - где-то в подвалах, достаточное количество пленников сейчас умирали от того, что из них вытягивали кровь и ауру.
– Не только с ними.
– Улыбнулась слабо, вспоминая новых знакомых. Мальчишка с длинными черными волосами и алыми глазами, более всего напоминал самого Курапику, но его движения, мимика, готовность убивать любого кто представляет опасность - все это, в равной степени, принадлежало Куроро Люциферу. Знать бы, где еще сам мужчина. Он отправился проходить посвящение, так как то, что мог дать ему Фэйтан - не подходило. Для этого требовался определенный настрой, и даже физическая предрасположенность, которую Ретц получила от палача вместе с его аурой и кровью текущей в ее жилах.
– Там была душа сына Курапики.
– Она улыбнулась мягко, успокаивая этим пораженно ахнувших мальчишек.
– Фэйтан рассказывал, что из-за ритуала, в который оказался, вмешан ваш друг, душа ребенка пробудилась - такое бывает, когда оба родителя уже переступили черту, отделяющую их человечность от превращения в Древнего.
– Кто такие Предтечи и историю человечества, девочке пришлось поведать им обоим, впрочем, она взяла с них Нен-клятву не распространяться об этом без ее разрешения.

– Курапика сам в порядке?
– Задал волнующий его вопрос Гон, натягивая на них троих повыше одеяло - все же здесь, в отличие от внутренней части сада было достаточно холодно - конец зимы диктовал свои условия. Внутри же соблюдался климат-контроль, для того, чтобы сад цвел круглогодично.

– С ним все в порядке. Но он не помнит ничего, как мы уже знаем. А если верить Нанике, то думаю, ему здоровски промывают мозги.
– Ретц села осторожно, ощущая легкую неловкость из-за того, что находилась между мальчишек. Забавно - рядом с братом Киллуа, подобного чувства не было. Аллука и Наника, казались непривычно-странными, но общаться с ними приятно, и хотелось быть поближе. Может из-за того, что те жили в изоляции и не могли набраться всего того, что витало в их мире. Даже не смотря на свои действия и окружение, на попытки прадеда убить их, близнецы оставались чем-то потрясающе наивным.

– Погоди.
– Заторможено произнес Киллуа.
– Ты разговаривала одновременно и с Аллукой и с Наникой?- Какое-то время, блондинка смотрела недоуменно на Киллуа, и он уточнил.
– При мне говорила в основном она, либо притворяясь Аллукой или показывая свое настоящее лицо.
– Тут его пробила крупная дрожь, так что даже волосы как у крупного кота встали дыбом.
– Аллука может говорить лишь, если она вконец устала.
– Помотал головой. Лицо у Ретц стало странным после этих слов, будто сочувствующим и он мгновенно ощерился.
– Да что не так?
– Сжал кулаки. В голове, будто рой пчел поселился - беспокойство за брата смешалось с волнением за друга, и в подсознании словно поднялась илистая муть со дна болота, мешая связно думать. Похожее уже было - с иголкой Иллуми, но там, в голове все оставалось кристально чистым, пусть и затапливало тревожными пугающими мыслями.

– Мне нужно рассказать тебе кое-что, Киллуа.
– Ретц посмотрела на Гона умоляюще-безмолвно, и тот понял - перехватил друга, прижал к себе за бок, заставляя блондина поднять удивленный взгляд. Усилитель на миг показался взрослее и серьезнее, не ребенок, не подросток - будущий мужчина, каким он станет. И аура у него тоже сменилась. Стала не просто огромной и сильной, но обещающей защитить, горячей и оборачивающей собой в теплый защитный круг уверенных рук. Будь здесь Курапика, он сказал бы, что она теперь до безумия похожа на силу Уво, который будет стоять за свою семью до последней капли крови.

– Послушай ее, мне кажется это серьезно.
– Теплое дыхание обожгло щеку, и помогло сконцентрироваться, сосредоточившись не на воспоминаниях, а на происходящем. Золдик кивнул, переводя взгляд на слабо улыбающуюся Ретц. Девочка могла видеть сейчас, что эти двое в будущем станут куда больше, нежели друзья. Еще невесомо-ощутимо, но оно уже есть - две алые нити стянулись в один клубок, и норны потянули их дальше - вдвоем, единым путем, единой судьбой. Киллуа мог бы сейчас пошутить, сказать что-то смешное, разряжая обстановку, "мол, ситуация и так серьезнее некуда", но смолчал, подчиняясь и веря чужим словам. Это напомнило невольно, как Ретц наблюдала за Шалнарком и Увогином - они сходились медленно, будто обходя саму тему отношений, пусть весь Риодан чуял шкурой, к чему дело идет. Финкс смотрел со значением, Фэйтан фыркал, Куроро таинственно улыбался в очередную книжку, не поднимая взгляда от танцующих на белом поле черных печатных строчек. Но все молчали, боясь спугнуть это ощущение - того, что члены их семьи нашли друг друга во второй раз в жизни. Даже Мачи закрывала рот и прятала поглубже свое ядовито-грубое жало. Им на Свалке, да и позже, не хватало часто, вот такого вот. Выходцы из города упавшей звезды лишены не просто нормальных условий взросления и жизни - им часто не додавали в чувствах, отрезая от детства и от юношества. Тот же палач, компенсировал, к примеру, видеоиграми, а Шалнарк немного детской открытой формой общения, пусть оба они являлись взрослыми серьезными мужчинами, прекрасно понимающими жизнь и свое место в ней. Из всей Труппы, наверное, одна Паку была по-настоящему мягко-открытой, но такова уж ее натура. Она несла своим друзьям все тепло, что оставалось в ней - жертвовала до последней капли, отчего лидер Риодана часто смотрел пристально, качая головой - они старались, чтобы она не потратила на них всю себя. Это было уязвимым местом женщины - Пакунода бы пожертвовала собой с небывалой легкостью. Не от того, что не ценила собственную жизнь - но по тому, что ценила намного выше любого из своих любимых людей. Если бы когда-то нашелся достаточно умный противник - он точно ударил бы в нее, как в одно из самых уязвимых мест Гений Риодан.

– Киллуа. Я разговаривала и с Наникой, и с Аллукой действительно. Сначала только с ней, потому, что он только проснулся, но потом с обоими.
– Девочка говорила осторожно, донося до подростка каждую фразу, глядя на его реакцию и стараясь дать осознать все произнесенное до самой последней крошки.
– Все....очень серьезно тут. И тебе, и другим членам семьи многажды стирали память. Похоже, именно ваш прадедушка. Наника - не просто чудовище завладевшее телом твоего брата, как я могу прочесть на твоем лице.
– Мальчишка порывался сказать что-то, но Гон сжал на его талии ладонь, заставляя проглотить то ли возмущение, то ли неверие и отрицание. Он сам слушал очень внимательно, стараясь максимально вникнуть в ситуацию - сейчас Усилитель не мог позволить себе быть непонятливым.
– Они рассказали, как ты воспринимаешь ее. Наника не винит тебя за это - она все понимает и старается не обижаться.
– Ретц невольно сжала край одеяла, в которое они все втроем умудрились завернуться, сидя голова к голове и тихо разговаривая - так тихо, что подслушать их было практически нереально. Однако, слова друг друга они все равно слышали невероятно громко, будто воздух стал усилителем звука. На самом деле, под влиянием момента и специфической силы Ретц выходить из тела, они на миг стали связаны в единый конгломерат, понимающий друг друга с полуслова и полувзгляда. Так что нельзя было не поверить друг другу. Чем-то, похоже на связь Риодана - будто тонкие паутинки шелка, что на деле прочнее стальных тросов обвивают разных людей и заставляют чувствовать себя в безопасности - одним целым. Но сейчас это временно. К тому же, повлияла встреча с ребенком Курапики - его сила была чрезвычайно велика. При встрече в том подвале, Ретц ощутила, как он прощупывает ее своей аурой, почти накидывает на шею петлю, обещая удушить, если она несет ему угрозу - но петля тут же превратилась в паучьи сети, когда он узнал о ее связи со своим отцом. Он оплел ими Аллуку с Наникой, саму Ретц, а теперь, как будто, она протащила эти нити благодаря своим способностями, и накинула на Гона с Киллуа. Всего пара усилий сейчас - и связь распадется - осознала она. Но ей не хотелось терять этого и, рассказывая мальчишкам о произошедшем, девочка невольно напрягалась параллельно, вливая в ниточку связи свою ауру. Пусть эта паутинка поможет им закончить их дело.

– Ты говоришь так, будто она и, правда, не чудовище.
– Произнес Киллуа, заставляя себя опираться на поддержку Гона, а не на свое мутное восприятие и шум в голове. Сила Усилителя текла через него, не смешиваясь, но, позволяя ощутить себя - горячая волна. Рядом с этим мальчишкой, Золдик всегда был способен на невозможное - противостоять семье, перестать, наконец, быть марионеткой Тьмы, как шептал ему на ухо голос старшего брата. Он мог преодолевать и подниматься выше. Пусть, в его жилах, кровь многих поколений убийц, пусть он сам убийца с огромными тараканами в голове, но это перестает быть существенным, когда рядом есть кто-то настолько близкий, верящий в тебя и помогающий раскрыть даже самые черные крылья и наполнить их свежим ветром навстречу будущему.

– Она не чудовище. Она - твоя младшая сестра.
– Слова Ретц упали последними каплями в эту чашу. Внутри взметнулось все, как вода в стакане, когда Гон воздействовал на него, как сейчас на Киллуа, своей силой, чувства плеснули в стороны....и ударились в невидимую стену из ауры которую держал вокруг них Усилитель. Эта чаша была полна крови и слез, страха и радости.

"Братик".
– Услышал он призрачный голос, сочащийся из прошлого. "Я не чудовище - я твоя сестра. Пожалуйста, братик - помоги. Мне страшно".
– Не будь здесь друга, он бы закричал, наверное, и слова девочки сидящей напротив, впивались в мозг тысячей раскаленных жал. А сверх этого, он слышал не только голос сестры, но и медово-бархатные интонации старшего брата, который всегда пугал его до одури, даже в детстве. Но почему он его так пугал уже тогда? Ответ прост - из-за иголки в голове, призванной обострить все и вся, превратиться в защищающий его амулет, уводящий от опасности, даже ценой ненависти к тому, кто хотел его спасти.
– "Обещаю, я стану самым лучшим старшим братом для тебя....Я буду таким хорошим братом, что ты возненавидишь нас всех." - Одно из самых первых его воспоминаний, погребенных надежно под негативом к собственным родичам, старательно и аккуратно выращенным поверх подготовленной почвы. Иллуми был внимательным, он работал как всегда - ювелирно точно, и, осознав это, Киллуа тихо, даже немного помешано, рассмеялся, но взял себя в руки. Он сам не заметил, как обхватил виски ладонями, пряча голову на чужом сильном плече. В нос закрался знакомый и самый близкий на свете сейчас аромат. От Гона пахло мускусом и теплой, чистой выстиранной одеждой, домашним теплом и любовью тетушки Мито, а еще терпко лесом, травами, чистой водой и горным свежим воздухом. Этот запах смешивался в один общий, успокаивая и мгновенно приводя в чувство.