– Как интересно, - прошептал мужчина, снова наклоняясь и парой быстрых, отточено-резких движений вынимая кусочки пластика из глазниц парня, обнажая перед миром глаза клана Курута. Завораживающие переливы с золотыми искрами почти гипнотизировали. Оставалось лишь цокнуть языком от досады, что испорчен не просто хороший материал, а нечто действительно уникальное.
– Скажи мне....
– чужие пальцы сомкнулись на подборке блондина, -...ты хочешь существовать дальше инвалидом не способных позаботиться о себе самостоятельно, или все же желаешь двигаться вперед?
– вкрадчивые нотки врезались в нутро не менее остро, чем осколки собственных ребер.
– В первом варианте боль уйдет со временем. Во втором - будет сопровождать каждый последующий миг. Но выбирать только тебе. Мне нравится твое умение терпеть, жажда жизни. Возможно, ты не сломаешься как остальные мои творения. Ну, так как? Заключим сделку?
– мужчина отпустил лицо Курапики, ожидая ответа. У них оставалось несколько минут, может меньше до приезда представителей власти, попадаться на глаза, которым он был совершенно не в настроении.

К сожалению, говорить блондин уже не мог. Он судорожно кивнул, дернул даже просто головой утвердительно, невзирая на обжигающие цветы, распускающиеся в позвонках. Его тело после этого, будто поместили в теплую оболочку, почти в жидкость, и внутренние повреждения застыли во времени, зафиксировались. Он не помнит, как его несли, но, когда разбитый затылок коснулся холодной поверхности операционного стола, снова пришел в болезненное состояние бодрствования, не смотря на кружащуюся перед глазами до тошноты комнату. Острые ножницы срезали одежду с тела, обнажая его во всей неприглядной красе - распухшего и искалеченного. С головы сбрили волосы, открывая кожу, добираясь до повреждений, обмыли, устраняя любую грязь.

– Настоящий вызов искусству, - протянул чужой голос.
– Даже с идеальным материалом вы все сходите с ума и теряете желание жить. Посмотрим, насколько сильна твоя воля.

Он начал с головы, восстанавливая череп, складывая осколок за осколком. Стягивая их тем, что называлось Нэн-техникой, как узнал позже Курапика. Заставляя заживать невероятно быстро. Парню казалось, что потоки боли заливают его, втекают в тело раскаленным свинцом, и никуда не деться из тисков чужих пальцев. Мужчина не озадачивался наркозом - он поступил иначе, вставляя в мозг своего подопытного тонкие золотые стержни, деформируя с ужасающим мастерством участки мозга и перекраивая чужую нервную систему.

До тех самых пор пока боль не превратилась в нечто восхитительно острое, обволакивающее, даже желанное до определенного предела. И лишь после этого, приступая, наконец, к изменению тела. Вычищая костяное крошево, складывая крупные осколки, сшивая кожу, возвращая целостность внутренним органам. Под конец Курапика отключился все же, когда даже его новая чувствительность оказалась на грани сумасшествия. Он приходил в себя рывками затем. От раза к разу, в комнате полной запаха антисептика, перетянутый повязками, словно куколка шелкопряда, подключенный к аппаратам жизнеобеспечения. С каждым разом период такого бодрствования увеличивался - в начале от пары минут, к почти часу.

– Смотрю тебе уже много лучше, - мужчина зашел в его лишенную окон комнату скользящим шагом. Курапика моргнул растерянно, тело ощущалось сплошным сгустком горячей боли, которая вызывала параллельно странные ощущения. Разве боль может быть приятна, оставаясь одновременно самой собой? Сейчас парень сказал бы точно, что "да" - может.

– Кто вы?
– собственный голос звучал глухо, он не мог повысить его - горло просто не позволяло этого, будто связки оказались также повреждены.

– Можешь называть меня Мастером, - прозвучало в ответ иронично. Гость блондина устроился на краю его постели, внимательно смотря на показания приборов, а затем переведя взгляд на парня.
– Скоро будет второй этап твоего преображения. Как только кости обретут достаточную целостность, - ладонь с длинными сухими пальцами провела по чужой голове, касаясь удивительно быстро отросших волос.
– Беспокоит что-нибудь?
– прозвучало не с беспокойством, а скорее с исследовательским интересом. Этот парень был одним из немногих, кто пережил настолько сильные боли, даже с измененным восприятием.

– Да, - голубые глаза немного расфокусированы, беседа и концентрация внимания изрядно утомляют, заставляя вновь соскальзывать в сонное забытье, полное багрового цвета и сладкого аромата лекарств на губах, имеющего отчего-то вишневый привкус.
– Я не помню. Почти ничего не помню, - выдохнул. Подобное должно было вызвать отчаяние, желание вернуть утраченное... но этого тоже не было.

– А свое имя ты помнишь?
– тонкие бледные губы изогнулись в легкой усмешке.

– Курапика, - произнес блондин раньше, чем даже подумал об этом.

– Ну, вот и хорошо. Это самое главное. А прошлое... не великая ценность за возможность жить дальше, - качнул головой мужчина. Он знал, что часть чужой памяти сотрется, но такое большое количество... это было занимательно. И возможно так действительно окажется лучше для его планов. Вторую стадию операций переживало еще меньше подопытных, чем первую. Если мальчишка справится - будет его вторым учеником за последние сто лет. Курапика тем временем снова провалился в сон, даже через него ощущая, как аура гостя пронизывает тело, скрепляя и восстанавливая кости, ускоряя процессы метаболизма в десятки раз.