Гондола дирижабля оказалась забита до предела - краем уха, Курапика услышал что-то про неделю аукционов, проходящую в первую неделю сентября. Садясь на свое место, он уже вполне мог предполагать, зачем Паукам появляться в городе именно в это время - наверняка они планировали нечто масштабное. Хисока даст больше информации, а пока можно расслабиться, наконец, и заняться фотографиями на телефоне. Смотреть их по дороге на аэровокзал парень не хотел. Теперь же, времени погрузиться в осколки, оставшиеся от прошлого, было вдоволь. Курута специально сел чуть боком, так чтобы за спиной находилась лишь спинка кресла, да часть стены возле иллюминатора.

На ярких цифровых картинках он увидел себя. Увидел... но едва узнал. Детское почти личико, кое-где сосредоточенное, кое-где улыбающееся. Видимо друзья были единственной отдушиной для этого угрюмого и собранного подростка. Высокий шатен в костюме - худой как жердь и прячущий неуверенность и неловкость за напускной бравадой; маленький брюнет так и брызжущий неподдельной радостью; и похожий на котенка блондин, с глазами настоящего убийцы. Удивительная компания подобралась.

Курапика осторожно провел пальцами по расколотому монитору, словно затянутого паучьей сетью, смахивая фото с экрана, одно за другим. Мягко постукивали длинные расписанные узорами ногти-стилеты, которые он так же стал отращивать следом за волосами. С этими ребятами действительно хотелось восстановить связи - они были такими же, как он, отличными, другими, выделяющимися из общества. И с этим мальчишкой, которым он был сам еще недавно - тоже хотелось бы увидеться. Не вернуть его, но увидеть со стороны, взять за руку и успокоить отчаяние, плещущееся на дне голубых радужек. У самого Курапики давно не читалось ничего в глазах - лишь безмятежное спокойствие.

– Прошу прощения, - рядом опустился тот самый брюнет - логично, ведь их билеты были последними. Курута улыбнулся нейтрально мужчине и перестал обращать на него внимания - телефон завибрировал мелко, содрогаясь всем своим пластиковым корпусом.

– Hai, - Курапика улыбнулся невольно, снимая трубку, ведь на экране значилось "Гон".

– Курапика!
– вопль на два голоса немного оглушил и донесся, кажется даже до его соседа. Мужчина усмехнулся едва заметно такому проявлению эмоций звонивших, но тут же, его внимание вернулось к только что открытой книге.
– Курапика, где ты пропадал?! Мы волновались! И Леорио волновался! Даже искать тебя хотели!
– перебивая друг друга вопили мальчишки, заставляя губы парня невольно расползаться все шире и шире в открытой улыбке.

– Вы мне слова вставить не даете, - рассмеялся негромко, все же в салоне не рекомендовалось повышать голос, чтобы не мешать другим пассажирам.

– Даем! Говори, давай!
– вперед выдвинулся второй голос, немного лениво протяжный, чуть отдающий в нос, больше подошедший бы коту в человеческом обличие. Видимо, это Киллуа. А второй бузотер тогда Гон. Голоса приятно отдавались в голове, не тревожа прошлого, но вызывая поток не контролируемого внутреннего тепла.
– Где тебя носило?!

– Сначала немного болел, а потом учился в месте, где не было связи, - Курапика решил по телефону не обсуждать открыто подобного, да и волновать и так беспокоящихся мальчишек не хотелось.

– Ничего себе ты болел. А позвонить никак? Или сообщение сбросить?
– возмутился Киллуа и был поддержан согласным угуканьем друга.

– Это, к сожалению, было одним из условий, - пояснил терпеливо Курапика, даже не думая злиться на чужую бесцеремонность. Ему почему-то не хотелось этого совершенно.
– Давайте встретимся, и я вам все подробно расскажу.

– О, а где ты будешь? Мы сейчас в Йоркшине, - прокричал Гон, бросивший бесполезные попытки выцепить телефон у друга из рук и просто пытаясь докричаться до собеседника прямо через голову Киллуа.

– А я туда уже лечу, - хмыкнул Курута.
– По делам, и думаю, встреча с вами будет самым лучшим, что может там меня ждать.
– Кажется от непривычно мягкого, безмятежного тона друга мальчики даже примолкли.
– Уже объявили взлет, так что я потом перезвоню, хорошо?
– в полете вся связь глушилась, чтобы не сбить навигацию дирижабля.

– Хорошо, - вздохнули его собеседники и после недолгого прощания положили трубку.

Парень выдохнул, наконец - похоже, он все-таки немного задержал дыхание во время разговора, боясь, что они сразу же закричат, будто он не их друг, а обманщик. Можно сказать, повезло - никто ничего особо не заметил, да и после первого разговора общение должно пойти легче. Блондин поднес телефон к губам, задумчиво провел по теплому пластиковому краю, а потом отложил многострадальный аппарат. Затем повернул голову к сидящему рядом мужчине.

– Не могли бы вы перестать меня так разглядывать?
– вежливо и насмешливо произнес. Все время разговора Курута ощущал чужое внимание на своей коже, как бы искусно брюнет не притворялся, что он увлечен книгой.

– Извините, - спутник отзеркалил улыбку - совершенно доброжелательную.

Но Курапике она показалось изящной фарфоровой маской. Глаза у его собеседника оказались темно серыми, графитно-угольными, не проницаемыми и надежно прячущими все настоящие эмоции в глубине. Да, вокруг правильно разбегалась мимическая сеточка крохотных морщин, и обычный человек обманулся бы легко. Но Курапика жил с похожим индивидуумом почти тринадцать месяцев под одной крышей. Он жадно впитывал в себя чужие знания, позволял расширять границы чувствительности - как физической, так и психологической. И теперь лучше любого телепата по самым мелким деталям определял чужое настроение, эмоции, возможные действия. Этого мужчину читать к слову было чертовски сложно, хоть и возможно - потому что они сидели впритык, на расстоянии касания.