Чувствовалось, что его угнетает какая-то своя забота.

— А так, что Борис начал всех нас в свою волю переводить, — сказал князь Репнин, но угадывалось, что его тяготит тоже своя забота.

Одна общая беда нависла и над ним, и над князем Сицким: они прямые Рюриковичи, как и Шуйский. Станет ли Годунов миловать их род? По всему видно, как перенимает он обычаи грозного Иоанна. Широкие плечи князя Репнина удручённо опущены. Тонколикий Сицкий рядом с ним кажется моложе, хотя они ровесники. Он и характером потвёрже будет, и в речах смелее. Он и теперь выразил то, о чём другие думают лишь про себя:

— Авось Бог милостив. Волхвы нагадали ему недолгое царство.

— Есть такая присказка: «Долго ждать, когда чёрт умрёт. У него ещё и голова не болела».

— Не болела, так заболит. Али забыли уговор? — спросил князь Черкасский. — Али в прятки собрались играть?

Все поняли, что князь Борис Камбулатович намекает на дело секретное и опасное. Про то ведал покойный канцлер Андрей Щелкалов. Он-то и сказал боярину Фёдору Никитичу, что холоп их Юшка Отрепьев царского рода, и нарёк его царевичем Димитрием: про то-де ведают иезуиты от Рима до Польши и чают видеть в добром здравии русского царевича... Ныне на именинный вечер ждали в гости брата канцлера — Василия Щелкалова, главу Посольского приказа. Поэтому князь Черкасский, которому нравилась эта затея с «царевичем», был неприятно озадачен, услышав слова Фёдора Никитича:

— Тот уговор да не на наш двор.

Оглядев пышнотелого Бориса Камбулатовича, он добавил насмешливо:

— А в прятки тебе, князь, играть — статочное ли дело?

Все разом вскинули глаза на Фёдора Никитича. Али недоброе что стряслось? Недаром боярыня Ксения была невесела после того, как сходила к царице. А пока гости строили догадки, хозяин сидел словно бы не в себе. Жена смешала все его планы. От царицы Марьи Григорьевны она пришла вся в слезах и, как узнала, что муж собирается родню на совет позвать, заплакала в голос:

— Родной мой Фёдор Никитич, не замай злодея! Деток своих пожалей да и родичей наших. Ныне всех нас одно лихо повязало. Ежели нам беда какая приключится, то к ближникам не уйти, а моя бедная хворая матушка не снесёт нового горя.

Заставив жену повторить свой рассказ, боярин долго молчал. Угроза царицы Марьи испугала его. Что у царя на уме, то у царицы на языке, а у злого умысла, как известно, быстрые крылья... Какой новой беды ожидать?

Но, думая так, боярин крепился, чтобы ещё больше не напугать жену.

— Какое зло причинил я царю Борису, чтобы он пошёл против нас и нашей родни? Не иначе как вельможи зло про нас говорят. Все они каверзники и завистники. Да ложь-то выйдет вон, истину не спрячешь.

— Да ужели царь Борис станет доискиваться истины? — вскинулась Ксения Ивановна.

«То верно, — подумал Фёдор Никитич, — всё есть в нашем пресветлом царстве. Только правды нет».

— Ужели не знаешь, что у Бориса семь пятниц на неделе? — продолжала боярыня. — Концы умеет спрятать так, что и не сыскать. Пошто ране не доспели, что сей сладкоречивый доброделатель — злодей!

— Оттого и не доспели, что поначалу отведали его сладости. Зато ныне не ведаем, отчего столько горечи.

Слова мужа успокоили Ксению Ивановну. Она подумала, что он отказался от опасных «затеек», и всё же на всякий случай спросила:

— Ужели станешь со всеми совет держать? Али забыл, как Щелкалов сказывал: «Ныне стены не из камня, а из ушей»?

Посмотреть со стороны на Фёдора Никитича и его жену да послушать, что они говорят, — не ошибёшься, решив, что верховодит в семье боярыня. Казалось, в неведомых глубинах её души таится огромная сила. В глазах — суровая приглядка к человеку. В приветливом лице боярина — больше мягкости и добродушия. Он, видимо, давно смирился с тем, что правит в доме жена, но спорить с ней не велит ему здравый смысл.

— Ладно... Подождём Михаила. Послушаем, что он скажет...

Михаил — младший брат Фёдора Никитича. Он в чине окольничего. По долгу службы часто бывает во дворце, на царских выходах и трапезах. Его привечает сам царь Борис. Михаил доволен своей службой, и братья часто узнают от него последние новости: о чём вели речь за царским столом, есть ли какие-либо перемены, какие новости донесла молва до царских палат... Обычно Михаил после службы заходил в покои старшего брата, но ныне он прошёл прямо в трапезную.

Вся родня была в сборе. Но чем они так озабочены? Весёлому, беспечному Михаилу эта озабоченность показалась подозрительной. Он остановил взгляд на Фёдоре и подумал, что не зря говорится: «Хозяин невесел — и гости нерадостны».

Молчал, поглаживая бороду, Фёдор Никитич. Бороздили лоб думы тревожные. Или в палате жарко натоплено, или хозяина в жар бросило от опасливых догадок, только рука его распахнула полу ферязи, открывая рубаху из заморского полотна, белизну которой радостно оттеняет красное сукно ферязи. Затем также машинально Фёдор забрал в кулак бороду. Младший брат что-то сказал ему, но он не слышал.