– Вы знаете, Олег, - сказала Клара Никаноровна, - это мой старый товарищ детства. Мне было десять лет, а он был блестящим чекистом в хромовых сапогах, синих галифе и тёмно-зелёной гимнастерке, перепоясанной широким кожаным ремнём. Просто картинка героя Отечественной, пришедшего на побывку с фронта одна тысяча девятьсот пятнадцатого года.

– Вы что-то путаете, Клара Никаноровна, - сказал я, - Отечественная война началась в одна тысяча девятьсот сорок первом году...

– Ничего я не путаю, молодой человек, - сердито сказала наша хозяйка, - Отечественная война началась в одна тысяча девятьсот четырнадцатом году.

Глава 39

– Война была Отечественная, - строго сказала Клара Никаноровна.
– Не мы объявляли войну, а нам объявили войну. Первого августа Германия объявила России войну. Возможно, что Россия вообще бы не воевала, если бы не Германия. А потом большевицкие вожди вонзили нож в спину воюющей России. И всё пошло прахом. Большевики объявили Отечественную войну империалистической, зато потом империалистическую войну объявили Отечественной.

– Это какую ещё войну?
– не понял я.

– А вот это как раз ту войну, которая началась в одна тысяча девятьсот сорок первом году, - сказала женщина.
– Эта война была империалистической. Гитлер создал европейскую империю, а Сталин удержал в руках царскую российскую империю. Сначала императоры договорились о разделе Европы, но Германии показалось мало территориальных приобретений, и она использовала наивность Сталина для решения своих вопросов по расширению лебенсраума на Восток.

Я слушал старушку и удивлялся её познаниям. Вроде бы в полном отсутствии средств массовой информации в доме так всё подробно знать и обсказывать мог только действительно высокообразованный человек.

– Но Сталин спас Россию, - многозначительно изрек Гудыма, подняв вверх указательный палец для придания важности им сказанного.

– Сталин спас Россию?
– язвительно переспросила старушка.
– Россию спас Гитлер и именно тем, что напал в июне тысяча девятьсот сорок первого года. Если бы он напал на нас на год позже, то России бы не было вообще и никакие ленд-лизы и никакое партизанское движение не смогло бы нас спасти.

– Это почему же так?
– изумились мы все и я в том числе.

– Эх вы, мужики, - укоризненно сказала Клара Никаноровна.
– К тысяча девятьсот сорок второму году в армии вообще бы не осталось ни одного мало-мальски соображающего генерала, а в промышленности - нормальных директоров и конструкторов. Всех бы перемолола сталинская мясорубка в бериевских лагерях. На западной границе были бы собраны огромнейшие запасы оружия и всякой военной амуниции для войны на чужой территории и малой кровью. А в сорок втором году Сталин мог бы решиться на такую же авантюру, на которую решился Гитлер в сорок первом году. Вот это была бы катастрофа, перед которой катастрофа сорок первого года была всего лишь небольшой бурей. Армия, готовившаяся воевать на чужой территории, разбежалась бы в разные стороны, а доведённые до ручки крестьяне вилами бы вычистили совецкую власть.

Гудыма сидел в кресле с выпученными глазами и что-то искал за спиной, вероятно, свой именной маузер. Такой антисоветчины он не ожидал от той маленькой девочки, которую знал раньше.

Клара Никаноровна была в целом-то права. В той войне народ воевал не за Сталина и не за совецкую власть. Он воевал за себя, потому что Гитлер сразу поставил задачу сделать из русских рабов и рабочий скот, а лишних - уничтожить. Если бы прибалтийский идеолог Гитлера не был преисполнен ненависти ко всему русскому и не внушил это Гитлеру и всему фашизму, а сказал бы, что война имеет целью возвращение народов России в лоно европейских народов, например, так же, как сейчас Европейский Союз пытается заполучить к себе Украину, оторвав её от России, то война была бы лёгкой прогулочкой от Бреста до Свердловска. Как во Франции, а потом торжественный парад под триумфальной аркой в честь победы России над Наполеоном.

– Да как ты смеешь такое говорить, - шипел Гудыма, - если бы не Сталин, то нас бы не было...

– Если бы не Сталин, - возражала ему старушка, - то мы бы были не менее развитой страной, чем Америка и ещё неизвестно, была вторая мировая война или нет. Мы бы были в числе победителей в Отечественной войне и не позволили бы западным странам унижать до плинтуса Германию, оставшуюся в одиночестве на заключительном этапе войны. Даже закоренелых преступников не рекомендуется унижать, чтобы не создавать из них таких монстров, с которыми потом можно и не справиться. Тюрьмы и лагеря не воспитывают патриотов и героев, а тюремщики и вертухаи суть есть пособники врага в сердце нашей родины, готовящие озлобленных людей, для которых враг становится другом. А самым лучшим воспитателем является внешний враг, перед лицом которого могут объединиться все люди.

– Да я, да я, - сипел Гудыма, и мне стало жалко его, перед ним рушились все идеалы, с которыми он жил, считая, что сталинизм это самый лучший общественный строй для русского человека, такой же, как крепостное право или монголо-татарское иго.

– Может, коньячку?
– спросил я и Гудыма согласно кивнул головой.

Глава 40

Старичкам налили по рюмке коньяка и они успокоились.