Скрипнула дверь и в баньку, пригнувшись, вошёл Николай.

– Коля, не надо! Не сейчас! Мне плохо!

Муж, молча, замкнул дверь на крючок, снял трусы, поставил Тайку раком, и грубо, причиняя боль, засадил!

Омерзительно было всё!

И прикосновения волосатых ног! И потные ладони, впившиеся в бёдра! И чавкающие звуки, издаваемые влагалищем, словно смакующим соитие! И сопение! И хриплый стон! И сгустки спермы, налипшей на волосах, обрамляющих срамные губы.

Николай обтирал обмякший член халатом, и смотрел, как из отверстого влагалища сочится слизь, как сжимается коричневатый кружок ануса.

Удушливой волной накатила похоть, и сжав бёдра жены, дёрнул её к себе! И ткнувшись залупой, ещё торчащего члена, в анус, с силой, засунул в жопу!

Тайка дёрнулась, вскрикнув от боли!

Но он удержал её, прижимая жопу к животу, ощущая, как сокращается сфинктер, пытаясь вытолкнуть член.

Журча в уретре, выплеснулась сперма, и он застонал, захлёбываясь и содрогаясь в конвульсиях!

Оргазм был яркий и насыщенный, и он запомнил, и эти ощущения, и эту покорность, провинившейся и униженной им, женщины!

Осмотрев член, снова обтёр халатом; встал и, надев трусы, вышел из бани.

Тайка хлебала крепкий, горячий чай. Её бил озноб и она стискивала челюсти, чтобы не клацать зубами о кружку.

– Корову подои! И собери мне пожрать на работу!
– бросил Николай, вставая из-за стола.

Отведя, двух младших, в садик, и задав посильную работу по дому и огороду старшим, Алёшке и Таньке, пошла на работу сама.

Тайка шла по улице, отвечая на приветствия знакомых, и пыталась вспомнить: во сколько она вчера пришла домой? И как? Но в памяти был провал.

Весь день её мутило, и донимала жажда.

Райка предложила опохмелиться, но Тайка отказалась.

Они разгружали из тракторной тележки комбикорм в приёмный бункер кормораздатчика, и Тайка захотела в туалет.

Закончив разгрузку, бросила плиску, и спрыгнув в бункер, а потом на землю, пошла в туалет.

Живот пучило и, оглядевшись по сторонам, она выпустила газы. Между ягодицами захлюпало липкое и влажное.

– Обосралась, что ли?

Она сидела в туалете, но позывов не было.

Встав, подтянула трусы, и вывернув, и наклонившись, присмотрелась и понюхала.

Белесоватая слизь и запах не аммиачный.

– "Сперма?" - Тайка оторвала страничку от, нанизанного на гвоздь, журнала "Крестьянка", искомкала и промокнула им трусы.

Оторвав ещё одну, подтёрлась, и натянув трусы, и обдёрнув халат, вышла.

Вечером, подоив корову и накормив ребятишек и мужа, пошла в баню, постиралась и помылась.

Это произошло на четвёртый день, когда выветрился хмель, и перестала болеть голова.

Разгрузив, вместе с Райкой, тележку с сенажом, зашли в бытовку и, напившись воды, вышли на улицу.

Яркое солнце слепило глаза, из свинарника вышла Галька и остановилась, зажмурившись.

– Ну чё, бабоньки, скоро обед!
– она взглянула на часы, оттягивая рукав халата.

– О, куда это он, с Батрачихой, намылился?
– кивнула она, в сторону тракториста, о чём-то разговаривающего с кладовщицей.

– Вовка!
– крикнула она - Отъезжай! Разгрузили уже!

– Бесстыжая! Как у неё глаза-то не повылазят? Замужем ведь и дети

И обращаясь к подходящему мужчине - Сосед, а если Тонька узнает?

– Да иди ты, на хуй! Ссука!
– рубанул сосед.

Запрыгнул в кабину, вырулил и уехал.

Галька засмеялась - Резкий мужик! И красивый, чёрт, как артист!

– Так он и есть артист: и на гитаре играет, и поёт, и пляшет - усмехнулась Райка.

– Уехал!
– спохватилась Галька - Хотела ведь с ним, до магазина ...

– А он приглашал!
– ухмыльнулась Райка.

– Куда?
– уставилась на неё Галька, но тут до неё дошло, и она похотливо рассмеялась.

Тайка улыбнулась, так и не поняв, Райкиного, намёка.

– Ну ладно, я в магазин, а вы стол накрывайте!

Галька зашла в бытовку и, выйдя, через минуту, с сумкой, ушла.

– Пойду, загоню их - сказала Райка - А ты поставь картошку

Тайка зашла в бытовку, включила плитку и поставила кастрюлю с намытой заранее картошкой.

Сняла халат и, развязав платок, распустила волосы.

По радио шёл концерт по заявкам:

По плечам твоим

Спелым колосом льются волосы,