Оставалась лишь внешняя зависимость Московской Руси от золотоордынского хана, проявлявшаяся в нерегулярной выплате дани. Причём довольно часто правителям Золотой Орды приходилось своими набегами напоминать московским князьям об уплате «ордынского выхода», пока в 1480 г., спустя столетие после Куликовской битвы, московский князь Иван III не прекратил эту чисто номинальную зависимость Руси после «стояния на реке Угре».

4. Весьма примечательной чертой процесса объединения русских земель стало то, что Московская Русь почти с самого начала складывалась как многонациональное государство. Иные национальные вкрапления были и в европейских странах – в Англии и Франции, особенно в Испании и Германии, но такого смешения народов, племён, вероисповеданий, причём не только среди простонародья, но и в правящем классе, не было нигде, кроме как в России.

5. Однако наибольшее отличие объединительного процесса на Руси от аналогичных процессов в странах Западной Европы – в его конечных результатах. Длительное пребывание Северо-Восточной Руси на положении подчинённой территории Золотой Орды обусловило наличие золотоордынских традиций в политической культуре Московского государства. Вместе с тем сохранились, никуда не делись прежние византийские и древнерусские традиции, определившие своеобразные черты новой Северо-Восточной цивилизации – Московской Руси.

Главной традицией, оставшейся с золотоордынских времён, явилось утверждение незыблемости самодержавной власти царя и полное охолопливание русской знати. Именно из политической практики золотоордынских ханов московские самодержцы извлекли идею так называемого «вотчинного государства», когда вся территория страны считалась личным подворьем великого князя, а затем царя Московского. Отсюда они черпали свою уверенность в том, что все жители государства, включая представителей самых знатных боярских фамилий, их бесправные холопы, которых они вправе казнить и миловать по своему усмотрению.

Своих политических прав русский правящий класс начал лишаться ещё при Иване III, а окончательно потерял их при

Иване IV, в том числе и гарантию личной безопасности. Причём Иван IV Грозный хорошо помнил о своих золотоордынских корнях и при перечислении всех своих титулов с особой гордостью отмечал, что он – царь Казанский.

Русские самодержцы восприняли не только политические формы, но и своего рода политическую философию Золотой Орды. Она сводила основные функции государственного управления к защите внешних границ и к сбору налогов. Забота об общественном благосостоянии никогда не считалась главным приоритетом у государственной власти.

Вместе с золотоордынскими традициями Московская Русь испытала на себе влияние Византии. Формированию её политического и духовного облика во многом способствовали греческие книги, перевезённые после разгрома Киева в 1169 г. в монастыри Владимиро-Суздальской земли, откуда вышли родом московские князья. Целую библиотеку привезла в Москву невеста великого князя московского Ивана III, племянница последнего византийского императора Софья Палеолог. Из этих книг московские правители почерпнули идею богоизбранности своей власти. Таким образом, кроме самодержавной власти, оставшейся с золотоордынских времён, московский правитель наделялся ещё религиозной харизмой, превращавшей его в сверхъестественное существо.

Особому статусу московского правителя способствовало подчинённое положение православной церкви по отношению к государственной власти, что делало человека абсолютно беззащитным перед суровой государственной машиной.

Византийская политическая мысль послужила также основой для формирования государственной идеологии, которая нашла воплощение в теории «Третьего Рима», сформулированной учёным иноком одного из псковских монастырей Филофеем. Согласно этой теории, Московская Русь объявлялась последним и главным оплотом мирового православия – «Новым Израилем», т. е. богоизбранным царством. И долг каждого жителя этого царства заключался в верном служении своему богоизбранному царю, который подчиняется только Царю Небесному.

Власть же, в свою очередь, обязана охранять своих православных подданных от агарян, латинян и прочих еретиков, покушающихся на православную веру и самобытное устройство Московского государства. Идея «Третьего Рима» возлагала также на Русское государство особую миссию по объединению всех православных славянских народов под эгидой русского царя.

Таким образом, к первой четверти XVI в. завершилось формирование основ вновь образованного Русского государства, где явно преобладали восточноазиатские черты, да ещё при мобилизационном способе решения стоящих перед страною задач.

Только в Московском царстве, в отличие от национальных европейских государств, не было ни постоянной армии, ни чиновнического аппарата, ни автономного положения церкви, ни законодательного обеспечения прав и обязанностей всех сословий, что в совокупности составляло признак цивилизованного государства, идущего по исторически прогрессивному пути развития. А в скором времени на Руси будет покончено с остатками соборно-вечевого уклада, местного самоуправления и других прежних вольностей.