Ну, со спасителем иной разговор, нежели с озорником. Благодарит старушка Алешку, а тот отмахивается. Давай, говорит, провожу, как бы опять чего не приключилось. Далеко ли тебе еще, до дому-то? Так я вроде уже и пришла, отвечает. Вот в этом теремочке я и живу. Алешка ажно рот распахнул. Это что ж такое выходит? Это он, выходит, мучительницу Аленушкину из беды вызволил? Знал бы, не торопился б... А та ему - коли б в своей избе жила, войти бы пригласила, в гостях же - воля не своя. Ан в долгу-то я оставаться не привычная... Не ты ли тем самым молодцем будешь, что всю пыль вокруг терема нашего пуще дождичка притоптал? Молчит Алешка, что сказать, не ведает. Скажешь чего не так, только хуже сделаешь. Не отвечай, сама вижу. Вижу и то, засиделась девица-красавица в девках, замуж ей пора. Кабы не братья... Об тебе же хорошее люди говаривают, от того и подмогу сколько... Поначалу. Как дальше поступать - сам решай. Пока же, сходи завтра на торг, купи подарков, какие глянутся. В полдень сама туда приду, со мной их девице и передашь. Ну, а там видно будет, что да как... Что за подарки купить-то? Алешка спрашивает. Она же нахмурилась, глянула грозно, отвечает: сердце подскажет. Ушла, и ворота захлопнула. Молодец на всякий случай на окошечко глянул, может, выглянула девица, на шум-то. Закрыты ставенки. Ан показалось Алешке, будто мелькнуло за ними что-то светленькое.

Едва торг зашумел, молодец тут как тут. По рядом прохаживается, присматривается. Товару много, сказать нечего, да вот незадача, что выбрать - не знает. В самом деле, не бочку же с дегтем, али там канат пеньковый. Или, пуще того, рыбину вяленую. Хотя рыбину, конечно, сподручнее. В том смысле - съел, и нет ее. А колечко там, или украшение... Найдут братцы ненароком, спрашивать станут, беда случиться может. Да и мало ли, чего подумает, коли подарок слишком дорогим окажется. Так ведь и дешевый, - тоже не годится... Ходит, присматривается, слова старушкины припоминает, насчет сердце подскажет. Что-то оно не больно-то и подсказывает. Вот брюхо - иное дело, оно в голос кричит. Потому как он с утра натощак выскочил...

В конце концов, нашел желаемое. Не стал мудрить особенно, купил платок расписной - рощица березовая, а средь ветвей голубок с голубкой милуются, да пряник сахарный. На нем королевич какой-то заморский девицу спасенную в свое королевство везет. Сидят они на коне его богатырском, рука в руке, глаз друг от дружки отвести не могут.

Купил - и очень сам собой доволен остался, потому - не простые подарки, а как бы с намеком. Притаился в улочке, какой старушке к терему возвращаться, там и дождался. Передал, как уговорено было, попросил посмотреть, то ли выбрал, али промахнулся.

– Мне-то что, - бабушка улыбается. Она, вроде, и совсем не злая, оказывается. Должно быть, и насчет Аленушки людская молва приукрасила. Ну, насчет того, что поедом ее ест.
– Мое дело маленькое. Только передать. А уж хорош ли подарок, или нехорош, не мне судить.

– А мне, как же узнать-то?
– Алешка спрашивает.

– А так и узнать. Приходи, вечор, к терему. Коли увидишь оконце распахнутое, а в оконце - девицу, знать, понравился. Ну, а не увидишь - не обессудь.

– Может, ты за меня словечко скажешь?

– Об чем это? Об том, как на торгу меня на смех поднял, бабку столетнюю?.. Ничего говорить не буду. Потому, сердечко сердечку весточку подает, и мои слова ни к чему тут будут.

Легко сказать, вечор. Измаялся Алешка, дожидаючись, как солнышко к земле клониться стало. Коли б можно было, сам бы на небо забрался да подтолкнул, чтоб шибче двигалось. Никакого б жару не побоялся. В конце концов, рукавицы бы прихватил, дабы не обжечься. Потому - насмехается оно над молодцем. То глазом моргнуть не успеешь, - уже и стемнело, а то бродишь-бродишь, бродищь-бродишь, а его ровно кто гвоздями к небу приколотил. Хорошо бы, конечно, занятие себе подыскать, чтоб время быстрее летело, да только сейчас за что ни возьмись, - все из рук падать будет. И так уж: положит себе до ворот дойти, али там до Славутича прогуляться, сколько шагов шагнет, глядь-поглядь, а ноги его сами в заветную улицу несут. Так и ходил, как привязанный, вокруг да около, пока не решил, что пора.

Заступил свое место у забора напротив ставенек прикрытых, ждет. А только ждать оказалось еще пуще, чем ходить. Ну, кто бывал в ситуации, какая с Алешкой приключилось, тот поймет, и говорить тут особо не о чем. То чудится ему, мелькнуло за ставенками что-то, вот-вот распахнутся; а как нет, тут-то уныние горой каменной и навалится. Мается Алешка, думается все ему, - не те подарки выбрал. Клянет себя, на чем свет стоит, что надо бы зеркальце, али там гребешок, и пусть его, что золотцем-камешками украшены; в шкатулку убрала - и вся недолга. Не станут же братья в шкатулку девичью заглядывать... Эх, хоть бы бабка, что ли, выглянула. Завтра, завтра же другие подарки купит... Вызвать ее, что ли?.. Камушком, аккуратненько, не как в прошлый раз...

Совсем голову потерял, уже и камешек отыскать собрался, да на счастье его - распахнулись ставенки, присела у окошечка девица-красавица. Преклонила щечку к ладони, вдаль куда-то смотрит, вроде как на небо, на молодца же - ни-ни. Алешке же и то в радость. Он от лады своей глаз отвести не может. Рот раскрыл, застыл, руки свеся, дурак дураком. Окошечко закрылось давно, а он все стоит. Как до дружинницкой добрался, сколько заборов лбом пересчитал, про то неведомо. Одно на уме - не отвергла подарков его девица красная, показалась в окошечке, знать, и он ей по нраву пришелся...

С того дня и повелось. Чем свет, Алешка на торг бежит, гостинец какой отыскать да с бабкой потом и передать. А вечером - возле забора торчит, ждет, когда ставенки заветные распахнутся. Теперь уж девица особо и не прячется, нет-нет, да и бросит взгляд в его сторону. Встретятся сколько глазами, тут и слова не нужны... Без них все ясно. Ан и без слов совсем - тоже негоже.

Вот и стал молодец раздумывать, как бы это ему в терем к ладушке, хоть ненадолго, пробраться, коли ее за забор не выпускают. Причем так пробраться, чтоб и на нее охулки не положить, и с братьями ейными рукомашества не устраивать. Думал-думал, наконец, скумекал. Он, пока вокруг терема бродил, хорошенько все повысмотрел. Коли через забор перемахнуть, да в одном месте подтянуться, в другом ухватиться, а в третьем оттолкнуться, можно до крыши добраться. И уж оттуда, ежели осторожно, можно к самому окошку спуститься. Конечно, вниз головой, - какая беседа?.. А такая, что все-таки лучше, чем никакой. Главное, чтоб дождика не случилось, чтоб не соскользнуть. Тут и шкура медвежья, подарок Хортов, пригодится. Она в темноте цветом, что крыша деревянная, накрыться ей - так с улицы не видно будет. Нужно только бабку уговорить, дабы подсобила, ночку безлунную подгадать, да чтоб братьев куда-нибудь унесло. Последнее, оно желательно, но и без этого обойтись можно.