— Пить хочешь? — спросила Янис-Эль, и Корис тут же замолчал. — Хочешь. Знаю. Но пока не заслужил.

Пленник снова выругался, а после мерзко ухмыльнулся.

— Как себя чувствует Эйсон?

— Удовлетворенным, — усмехнулась Янис-Эль, в упор глядя на Кориса. — Все получилось, как ты и хотел, мудила. С той только разницей, что получила его страсть я, а не ты.

Корис зарычал злобно и вновь задергался, грязно матерясь. Фьорнфельт сдержанно кашлянул в кулак.

— В пыточную потащим или тут делом займемся?

— Да зачем мне пыточная? — Янис-Эль вновь усмехнулась, рассматривая Кориса. — Я сама — ходячая пыточная. Знаешь, капитан, чем интересен клинок пресветлого дора Тарона? — Янис-Эль вынула из ножен драконий меч, и Корис тут же уставился на него расширившимися глазами. — То, что сделано им, никакой маг не исправит. Если отрубить, к примеру пальчик, то уже новый не отрастишь, как ни тужься. Но мы размениваться на всякие незначительные части тела не будем. Чего время-то тратить? Мы сразу за главное возьмемся, как считаешь?

— Ты про голову?

— Я про головку. Чик и все. Был мужчина да весь вышел.

— Кишка тонка у тебя, — насмешливо сказал Корис.

Янис-Эль в ответ молча шагнула ближе к распростертому на полу телу, ухватила Кориса за ухо и легким движением клинка срезала мочку. Хлынула кровь, Корис заорал, Фьорнфельт выругался, Янис-Эль кинула добытый кусок уха на пол и придавила его сапогом, словно окурок. А после присела у распростертого тела и пожаловалась:

— Я так давно никого не убивала, — и тут же, резко склонившись к невольно шарахнувшемуся от нее шпиону, продолжила тихо и доверительно: — Соскучилась.

А после, поднявшись на ноги, Янис-Эль обернулась к Фьорнфельту и приказала:

— Капитан, снимай с него штаны.

Корис бился, брыкался и сыпал ругательствами. Его залитое кровью из подрезанного уха лицо было перекошено от страха и ненависти. Янис-Эль смотрела на него с нетерпением. Когда шпион скрючился на грязной соломе уже со спущенными к сапогам штанами, она подошла ближе и вновь присела на корточки.

— А знаешь, чем еще хорош мой меч, ты, тварь ублюдочная? Он всегда чист. Смотри, как блестит, — Янис-Эль провела клинком у самого лица замершего Кориса, — словно и не резал тебя. И после того, как я отрублю сначала твой жалкий член, а потом яйца, он останется таким же — сияюще совершенным. Хочешь убедиться в этом?

Она опять взмахнула мечом, Корис вскрикнул и зажмурил глаза.

— Говори! — заорала вдруг Янис-Эль. — Хочешь убедиться?

— Нет, — проскулил шпион.

— Что-то плохо слышу, гниль подзаборная! — гаркнула Янис-Эль еще громче, вложив в свой голос всю свою ненависть к этому типу, который посмел когда-то домогаться маленького Эйсона. Маленького, тихого, романтичного и нежного Эйсона. А после поднял на него руку, возжелав унизить, а после убить из-за проклятого наследства… Сука!

— Нет! Я… Я не…

— Ну кто б сомневался, что ты «не»! — Янис-Эль скривилась. — Тогда слушай внимательно мой первый вопрос: для кого ты тут шпионил?

— Пресветлый лир… — залепетал Корис.

Янис-Эль, брезгливо оттянув крайнюю плоть, приставила к ней острие. Появилась кровь. Корис замер, забыв, как дышать, и кося глазами на свой пах, а потом залепетал:

— Нет, стой! Стой, пожалуйста. Я все скажу.

— Ну так говори, — Янис-Эль чуть-чуть отвела лезвие.

— Я… Я… Я работал на разведку соседей. Я имею в виду вас, эльфов.

— Раскатали губу на Несланд Эльц, так? Себе забрать решили?

— Да, — Корис уткнулся лицом в солому и мелко дрожал.

— Какие у них планы? Как все по их задумке пройти должно? И когда?

— Я не знаю… Нет! — взвыл Корис, когда Янис-Эль молча отхватила ему крайнюю плоть.

Здесь кровотечение оказалось еще более сильным. Янис-Эль поднялась и брезгливо отступила в сторону, стряхивая с пальцев скользкий кусочек отрубленной кожи.

— Не скажешь быстро все, что я хочу знать, — загнешься. Скажешь — обработаю рану, и после, как подживет, даже трахаться сможешь. Еще раз соврешь, сделаю из тебя кастрата и продам в бордель «Глубокая радость». Станешь там, сука, ублажать таких же моральных уродов, как ты сам. Ну?

— Душно здесь, — вдруг сказал все это время молчавший Фьорнфельт, шагнул к двери и распахнул ее.

Янис-Эль проводила его насмешливым взглядом, вновь повернулась к Корису и увидела, как тот вдруг начал хватать разинутым ртом воздух и прямо на глазах синеть. Причин на то не было никаких, кроме…

— Дверь! — завопила Янис-Эль и кинулась мимо застывшего столбом капитана к распахнутой створке.

Захлопнув ее, она торопливо вернулась к телу на соломе, но Корис уже не шевелился, и его неестественно выпученные глаза не моргали. Присев на корточки, Янис-Эль в отчаянии попыталась нащупать пульс, хоть и понимала уже, что это бесполезно. Капитан спецназа Александра Иртеньева повидала на своем веку достаточно трупов, чтобы спутать этот, свеженький, с живым человеком, который просто временно вырубился.