— Я не хочу в это верить, но…

— Ну так и не верь. Письмо и все, что в нем написано — всамделишное, а кольцо Титус подменил. То, что от Эйсона, у него в кармашке лежит. Жадный он и трусливый, за это и поплатится. Почеши теперь повыше чуток. Ага. Нет, левее. А то, понимаешь, не достаю.

Янис-Эль почесала, жиробас затарахтел еще энергичнее, что впрочем, совершенно не мешало ему продолжать болтать.

— Хорошая ты девка, Александра, — жиробас потянулся, выпустив когти-сабли. — Только недолюбленная. Прям как я раньше. Шла бы ты ко мне, в кошки — горя бы не знала.

— Мне в кошки нельзя. Мне по авторитетному прогнозу только в мышах — горя не знать. А я в мыши не хочу. Или ты сожрешь, или наступит кто…

— Фи. Я мышей не ем. Это пошло.

— А где эти двое — черт с ангелом?

— Да кто их знает… Шляются где-то.

— Жаль… Может, хоть сказали бы, сколько вся эта канитель продолжаться со мной будет. Наверняка ведь знают — кто, по какой причине, с какой целью и все такое…

— Не скажут, — убежденно сказал жиробас и зевнул. — Им тогда за тобой наблюдать скучно станет.

— А так весело, да?

— Не знаю, — ответил жиробас и с трудом встал. — Одно могу сказать точно — мне скучно с тобой сейчас. Какая-то ты на себя непохожая, сестричка.

— Сволочь ты неблагодарная! Чесала его, чесала, а он… Не сестра я тебе, черная ты морда!

— Но-но! Попрошу без ксенофобии! И вообще, тебе пора. Там вроде движуха какая-то начинается. И без тебя, ты пойми, ну никак! Так что — извини.

Янис-Эль только собралась спросить, что именно жиробас имел в виду, как вдруг почувствовала, что его рядом уже нет, да и пустота вокруг исчезла. По крайней мере, снизу точно. Под грудью и животом она совершенно четко ощущала какую-то жесткую неласковую поверхность. Руки были заведены вперед и крепко зафиксированы так, что подтянуть их к себе было невозможно. Широко расставленные ноги тоже были к чему-то привязаны. Осторожно приоткрыв один глаз, Янис-Эль увидела перед носом плотно пригнанные и отполированные доски. Так. Похоже на обеденный стол, а ноги и руки привязаны как раз к его ножкам. Блин! В такой позе — самое то насиловать. Для того и приготовили?

В груди похолодело. Да сколько ж можно-то? Сколько еще она будет жить в перманентном состоянии груши для битья или цели для всех заинтересованных членов? Сколько этот долбаный мир еще будет испытывать ее на прочность?!

В дверь комнаты энергично постучали — два раза быстро и один раз после паузы. Рядом послышалось какое-то шевеление, и Янис-Эль, не желая раньше времени показать, что уже в сознании, замерла и снова зажмурилась. Кто-то неторопливо прошел мимо нее, обдав запахом кожи, железа и весьма специфического пота сарима. «Один из солдат», — решила Янис-Эль. Щелкнул замок, скрипнула дверь. Раздались негромкие голоса. Говорили по-эльфийски. Солдат, судя по интонациям, что-то доложил, а после был отправлен восвояси. Вместо него в комнату вошли двое. Оба были раздражены и явно продолжали начатый ранее спор. Янис-Эль прислушалась и по голосу сразу узнала одного из них — «дорогой дядюшка», чтоб ему пусто было. Голос второго тоже показался знакомым, но как Янис-Эль ни старалась, вспомнить, где она его слышала, так и не смогла.

— Я это заслужил, — капризно возражал на что-то Титус.

— Чем это? — отвечал неопознанный. — Тем, что сидел в замке, пил сладко, жрал вкусно и девок человечьих в свое удовольствие портил?

— Да? А кто в самую холодину по твоим делам хрен знает куда таскался? Вокруг кадехо стаями бродят, а я — на другой конец долины за этим твоим Корисом… А ты — чем заслужил? Да всем! Я уже давно все, что тебе должен, отработал! А ты обещал — после того, как доставлю тебе эту паразитку со всеми пожитками, мы будем в расчете.

— Обещал. Но первым ее трахать все равно буду я.

— А я?

— А что ты? Тебе меч, о котором ты так мечтал, мне кошель.

— Чую, опять надул ты меня. Что в этом мешке такого, что ты на похищение решился?

«Опа! — подумала Янис-Эль. — Это он что же, про магический мешок Кориса?»

Двое над ней тем временем продолжали препираться.

— Не твоего ума дело! — рычал неопознанный тип. — Тебе меч, Титус-Тит, мне мешок с содержимым. Все. Договор был такой. А эту мелкую дрянь по очереди оприходуем. Только потом, если она еще живой останется, надо будет ее добить. И так столько всего понаворотила — кто бы мне рассказал, что она окажется на это способна, не поверил бы ни за что.

— Я тебе уже сообщал и могу повторить снова, — напирал Титус. — Наблюдая за ней, я пришел к выводу, что это вообще не фьорнэ Янис-Эль Моберг. Ты-то на все со стороны смотрел, а я с ней достаточно пообщался, чтобы…

— Не говори ерунды, Титус-Тит! Кто это еще-то может быть? — с издевкой возражал незнакомец.

— Шпионка короля драконьего. Лазутчица, которую при помощи какой-то магии сделали как две капли воды похожей на нашу паразитку.

— Чушь, — возразил незнакомец, и Янис-Эль почувствовала как чужие руки просунулись ей под живот и принялись расстегивать штаны. — Любую магию я почувствую за версту.

— Что, чуйка уже восстановилась после того обморока, в который ты свалился тогда? — с ответной издевкой мстительно поинтересовался Титус.

Незнакомец ничего не ответил, но его руки, которые возились под животом Янис-Эль, стали действовать как-то более зло и резко. Стараясь отвлечься от их мерзкого шевеления, с которым ничего поделать она все равно не могла, и задавить в душе поднимающуюся панику, Янис-Эль снова стала размышлять об услышанном. Маг? Обморок? Тот самый маг, который действовал в Несланд Эльце за спиной у Кориса, и, как теперь выясняется, при содействии Титуса? Тогда о каком обмороке речь? Уж не о том ли, который, вполне возможно, наступил, когда Янис-Эль долбанула ментально в ответ на попытку магического воздействия на нее в кабинете у дора Халльрода? Была уверена, что бьет по Корису, а на самом деле приложила вот этого самого незнакомца, который откуда-то со стороны и осуществил магическую атаку?