* Это не опечатка, ребята!

Как она от страха не обделалась, Янис-Эль так и не поняла. Хоть бы банальный дамский обморок накрыл — и то дело! Но спасительная чернота на нее так и не снизошла, а потому она по-прежнему прекрасно чувствовала, как громадный зверь увлеченно обгладывает ей ногу. Словно собака, блин, косточку.

Хотя… Перестав орать для того, чтобы набрать новую порцию воздуха, Янис-Эль вдруг поняла: ей почему-то не больно. Ну то есть больно, но совсем немного. Не так, как если бы тварь и правда отгрызала конечность. А так выходило, что зверь просто иногда неловко прикусывал кожу, когда здоровенные челюсти промахивались… Ну да! Промахивались мимо веревок!

Это что же? Ее просто… освобождают? Но кто, черт побери? Янис-Эль задергалась, стремясь скинуть с себя труп, который так и лежал у нее на спине. Существо бросило грызть веревки, сместилось вправо, и тело убитого тут же отлетело в сторону, отвратно шмякнувшись о стену комнаты. Янис-Эль вздернула голову и во все глаза уставилась на зверя, который вот только что, пару минут назад расправился с шестью вооруженными солдатами из эскорта фьорниса Титус-Тита, а заодно, похоже, и с ним самим.

Он… впечатлял. Огромная голова. Пасть такого размера, что впору было в цирке выступать — голова человека поместилась бы в ней с легкостью. А в пасти зубы — как гвозди сотого калибра. Острые, частые и… Вечный лес!.. у основания испачканные в крови. А кроме этого внушительного набора еще и клыки, изогнутые кривыми восточными саблями. Глаза как у кошки, змеи или… эльфов — с вертикальными зрачками. Да и зубы строением похожи на те, что появлялись во рту у самой Янис-Эль в момент эйнор-тоу… А вот уши вполне собачьи. И при этом грива, похожая на львиную, но состоящая из крупных чешуек, которые сейчас были встопорщены, как у встревоженного ежа.

Остальное тело — мощное, мускулистое и гибкое — тоже было покрыто плотной перламутрово-переливчатой чешуей. На спине и внешней части лап более крупной, на животе мелкой. Таким же — чешуйчатым — был и длинный змееобразный хвост. Довольно толстый у основания, он сужался к концу, оканчиваясь чем-то вроде пики или жала. Такие же острые и опасные когти-жала были у существа и на ногах — там, где у собак располагается рудиментарный палец. Сами же лапы — тяжелые и большие — тоже были вполне собачьими. Крупные и острые когти внутрь подушечек, как у котов, не убирались.

Существо, по-прежнему пугавшее до дрожи, сделало шаг вперед и разинуло пасть. Янис-Эль зажмурилась, прощаясь с жизнью, но вдруг почувствовала, что ее опять… лижут. На этот раз в лицо, в нос, в губы, в уши — всюду, куда дотягивался здоровенный мокрый язык. Изо рта зверя пахло кровью и почему-то холодом и снегом. Словно он перед тем, как пойти рвать на клочки стражу Титуса, жевал «Орбит — морозная свежесть». Господи, что ж происходит-то? Что это за новая напасть ей на голову и на беспомощно выставленный зад свалилась?

Янис-Эль в отчаянии опять дернула веревку, и она внезапно подалась. Похоже, существо ее все-таки перегрызло. С кряхтением, опираясь на все еще связанные вместе руки, Янис-Эль выпрямилась и огляделась. У стены тряпичной куклой валялся труп солдата — того самого, что недавно отправился в полет со спины Янис-Эль. Кровь из его разорванного горла уже пропитала краешек ковра. Больше в комнате никого не было. Только зверь, теперь присевший на зад и склонивший голову набок. Его невероятные глаза по-прежнему преданно ели Янис-Эль, словно та была сладкой булочкой. Или, вернее, сочным бифштексом.

Не отводя взгляда от твари, Янис-Эль вцепилась зубами в веревку, которая обматывала запястья. Дело шло медленно — дергаясь под долбанным магом, она изрядно затянула узлы. «Меч бы!» — подумала Янис-Эль, от шока забыв про эйнор-тоу, и скосила глаза на стул, на котором лежал ее ремень с пристегнутыми к нему ножнами. Зверь легко поднялся, неторопливо прошел мимо — шшш, шшш, шшш — а потом ухватил зубами меч, подтащил его к столу и осторожно положил на него. Янис-Эль, мягко говоря, офигела. Это существо что же, не только не собирается ее жрать, не только помогло ей отвязаться, но и понимает мысли и готово помогать? Но почему?

Вопрос был, конечно, интересным, но поискать на него ответ можно было и как-нибудь позднее. Янис-Эль повернула ножны рукоятью меча к себе, повозившись, вытянула клинок и, несколько раз порезавшись и изрядно поматерившись, все же расправилась с долбаными веревками на руках, а потом и с теми, что зверь не догрыз у нее на ногах. Освободившись, Янис-Эль первым делом с облегчением вернула на место белье и штаны. А потом, прихватив с собой обнаженный клинок, двинулась из комнаты прочь. Из нее вели две двери, но одна была закрыта, и Янис-Эль не видела, чтобы ей пользовались. А вот та, через которую сначала вошли ее несостоявшиеся «любовнички», а после проник зверь, была приоткрыта, и за ней слышалось какое-то движение. Так что Янис-Эль решила сначала глянуть, что происходит там. Зверь промчался мимо, плечом распахнув створку так, что она со всей силы долбанулась о стену. Тут же послышалась новая порция порыкиваний и возни в сопровождении полных ужаса криков.

Янис-Эль притормозила, вздохнула, прогоняя накативший страх и тошноту, покрепче сжала в ладони рукоятку меча и все-таки шагнула за порог.

Если раньше выражение «кровавая баня» было для нее лишь неким абстрактным литературным образом, то теперь она могла бы сказать: «А! Вот оно как на самом деле выглядит!» Могла, но не рискнула разжать зубы, боясь, что даже ее крепкий желудок все-таки не выдержит, и ее вывернет.

Пол и стены были все в красных брызгах и извилистых потеках того же цвета. С люстры, собранной из острых оленьих рогов, вниз свисало что-то отвратительно похожее на кишки. И везде валялись какие-то клочья и ошметки. Когда же Янис-Эль все-таки решилась двинуться дальше, ковер, постеленный и здесь, вязко захлюпал под ногами.