Эйсон кивнул, по-прежнему пряча глаза.

— Твоя позиция после свадьбы изменилась?

Эйсон покачал головой.

— Ну вот и славно. А пока давай постараемся узнать друг друга лучше, насколько это возможно. И для начала просто подружимся.

На лице горе-супруга проступило столь явное облегчение, что Янис-Эль невольно прыснула.

— Что? — Эйсон вскинул одновременно плечи и брови, став похожим на нахохлившегося любопытного воробья.

«Все же мне повезло, и он славный малый», — решила Янис-Эль и шагнула ближе.

— Ты мне кое-что задолжал.

— Я не…

— А я да!

— Ты же сказала — дружба…

— Ага.

Янис-Эль наступала, Эйсон шаг за шагом пятился и в итоге все-таки с размаху сел на груду тюков, сунувшихся ему под колени. Толкнув его в плечи, Янис-Эль навалилась сверху и внимательно изучила опрокинутое и перепуганное лицо мужа.

— Знаешь, я раньше никогда не насиловала мужчин — ни эльфов, ни людей. Хотя иногда сделать это очень хотелось, — сообщила она Эйсону раздумчиво и потерлась носом о его нос.

— Я… — просипел Эйсон и быстро облизнул свои явно пересохшие от волнения губы.

Это было очень возбуждающе. Янис-Эль склонилась и вновь коснулась носом носа Эйсона, потом высунула язык и лизнула уголок его изумленно приоткрытого рта, провела влажную дорожку к шее, где под тонкой кожей суматошно бился пульс. А после, прихватив горе-супруга за короткие волосы на затылке, чтобы не рыпался, наконец-то по-настоящему поцеловала.

Несланд с утра не брился — видно, не до того было, а потому губы, сползая с мягкой кожи чужого рта, то и дело проезжались по неприятно колючей щетине. К тому же Эйсон, придя в себя, тут же попытался вытолкнуть язык Янис-Эль из своего рта и перехватить инициативу, но она рыкнула и не дала. И горе-супруг вдруг… уступил. И тут же стало жарко, сладко и невероятно.

Янис-Эль оторвалась от губ Эйсона и уткнулась ему лбом в плечо. Возле уха теперь слышалось столь же рваное — чуть ли не со всхлипом — дыхание. Полежав чуть-чуть, пережидая приступ острого возбуждения и с сожалением констатируя, что, судя по ощущениям под закинутой на бедра супруга ногой, ответного чувства ее «поцелуйные» усилия не вызвали, Янис-Эль встала и протянула Эйсону руку.

— Вставай. Дети уж, поди, заждались.

Несланд поднялся и, как лунатик, поплелся следом. Янис-Эль пришлось нести факел — супруг явно был не в себе и плохо держался на ногах. На повороте он врезался плечом в угол, на выходе чуть не снес дверной косяк. А после молча удалился к себе и тихонько прикрыл дверь. Янис-Эль постояла, размышляя и прислушиваясь, а после отправилась в детскую. Эйсону явно требовалось время, чтобы прийти в себя.

Детей укутали так, словно они не работать на свежем воздухе собирались, а зимовать в сугробе. Янис-Эль, презрев протесты Ханны, частично разоблачила их, а после выпроводила на улицу. Снег продолжал идти, и те тропинки, которые кто-то уже прочистил во дворе, покрылись тонким слоем свежего снежка. Сначала они почистили эти узкие пути. Причем если Лута действительно помогала, то Альф все больше мешал, путался под ногами и кидался снежками, а когда Янис-Эль отвесила ему вразумляющий поджопник, совершенно не расстроился и стал на неочищенных местах изображать бабочку, гребя ногами и руками по снежной целине.

Следом за дорожками взялись чистить ступеньки — чтобы никто не поскользнулся и не упал больше ни с одной лестницы в доме. Посыпать их после очистки песком было поручено Альфу, и вскоре они местами стали походить на барханы. А потом из казармы показалось несколько солдат с лопатами и капитан Фьорнфельт, который порыкивал на них с ленцой, скорее для порядка. Вот теперь работа действительно пошла. Счищенный снег стаскивали к дальней стене замка, и вскоре там выросла здоровенная куча. По просьбе Янис-Эль солдаты утрамбовали ее и сбоку сделали ступеньки, а после один из них сбегал за водой на кухню.

В итоге получилась отличная, хоть и слишком короткая ледяная горка, а Лута украсила ее, слепив рядом снеговика — кривого, но милого, как постановили хором все участники этой «стройки века».

С куцей горки катались долго и увлеченно, словно всем — и солдатам, и капитану Фьорнфельту, и Янис-Эль — вдруг стало по пять лет, как Альфу. Сначала скатывались просто так. Потом на спор — кто проедет дальше всех. Победила наука физика, и дальше всех укатился здоровенный Фьорнфельт. Но приз все равно получил не он, а Альф. Тот самый солдат, которому Янис-Эль поручила добыть клык убитого кадехо, как раз принес его, чтобы передать новой госпоже. А та, в свою очередь, не медля вручила его Альфу, который пришел от подарка в полнейший восторг.

На короткое платье Янис-Эль, явно обрезанное впопыхах, солдаты смотрели, скорее, с любопытством и вполне читаемым сексуальным интересом, но точно не осуждающе. А вскоре им и вовсе стало не до того: капитан, заявив, что-то типа: «Потехе — час, а делу — время», весь свободный от патрулирования личный состав выгнал на тренировку.

Янис-Эль некоторое время наблюдала за ними. И уже почти решила, что ей стоит присоединиться к ним и пофехтовать, но тут появилась Ханна, чтобы позвать детей обедать, и Янис-Эль в который раз в этом долбанном доме поняла, что ела последний раз еще вчера и были это одни лишь жалкие бутерброды. Так что она пошла вместе с Альфом и Лутой, и вскоре уже сидела с ними за широким столом на кухне.