В какой-то момент земные дела отвлекли Мориса от звезд. Он несколько раз выступал на конференциях и симпозиумах, посвященные миру и экологии. Два раза в него стреляли, ранили, брали в заложники пассажиров, требуя обмена их на Мориса. Они просто не знали с кем связались. Он действовал без гнева, без злобы, просто как машина. А потом все изменилось. Произошел новый прорыв, после освобождения заложников он хотел знать, кто за этим стоит, но понимал, что просто спросить арестованных террористов не получится. Они были готовы умереть, да и вряд ли они много знали. Но он хотел знать.

Он ничего не сделал, а только положил руку на голову мужчине, он испугался, но сделал вид, что ему на все наплевать. Сперва Морис почувствовал не то, чтобы мысли, нет, а что-то иное, какие-то смутные образы, картинки домов, лица людей, машин. Он стоял и шептал мужчине на ухо то, что видит, а тот бледнел и, уже не скрывая, трясся от страха. Морис считывал образы из его памяти, как данные с компьютерного носителя. Он узнал все, что мог. Террористы были пешками, как и всегда. Но он знал посредников и сразу же отправился к ним.

Долго искать не пришлось, от них он перешел к следующим пешкам, а после вышел на заказчиков, их было несколько. Это был сговор военных и финансистов. Морис без предупреждения явился к генералу Цайкусу домой, сел напротив него и просто сказал, что знает, кто он и что тот сделал. Морис сказал ему, что он не такой добрый как кажется. Что если его ордену или членам его коллектива, которые работают на его страну, будет хоть что-то угрожать, то он уничтожит всю его семью, все то, что ему близко. А на прощанье попросил то же самое передать всем остальным и назвал три имени, которые являлись также заказчиками захвата заложников. Что он подумал, Морис не знал. Но он отчетливо видел фиолетовую энергетику генерала: ему было страшно.

Он не имел права так поступать, он не имел права угрожать. Это значило, что он сам испугался, так чем же тогда он отличается от них, кроме того, что может летать и делать еще кучу всякой фигни. И тогда он решил уйти. Но не в отшельники, как он уже уходил, чтобы разобраться в себе. Он решил улететь в космос, чтобы искать там ответы. Его корабль был готов. Он лишь предупредил совет посвященных и в тот же день покинул солнечную систему.

Его странствия были не беспорядочными. Астрономы прекрасно поработали над картой звезд, в его навигаторе были отмечены наиболее приемлемые звезды, которые так или иначе могли подойти для жизни. При выборе звезды учитывались такие факторы, как: вторая жизнь звезды, ее размер, ее жизненный цикл, средний возраст, а остальное – только догадки и не более. Он сразу отмерил одну сотую расстояния до самой ближайшей подходящей по описанию звезды, сделал микроперелет. Теперь оборудование работало намного быстрее, для расчетов требовалось не так уж и много времени.

В тот день он совершил более десятка прыжков, с каждым разом удаляясь все дальше и дальше от земли. Он не устал, но оборудование обязано каждый раз делать резерв на случай сбоя, и с этим приходилось считаться. До первой звезды он прыгал целый месяц. Особенно осторожным нужно было быть в самом конце, чтобы не перелететь или не влететь в метеоритный хлам, что обычно летает вокруг каждой звезды. Но опять это были только догадки. И вот после очередного прыжка на экране появилась она, яркая точка. Она так выделялась, что все звезды вокруг просто меркли перед ее голубым сиянием, экраны дребезжали, столбики цифр говорили о смертельной радиации. Морис медленно двинулся вперед, а аппаратура уже старалась высчитать возможную вероятность присутствия планет и их месторасположение. Однако на третий день оборудование дало сбой. Была ли виной этому радиация или что-то иное, было неизвестно. Но остаться без навигационной карты означало только одно – смерть в пустоте. Риск был велик, но выхода не было. Морис вернулся, прыгая большими скачками. Ему хотелось поделиться своими открытиями, хотелось увидеть дом, обнять детей и поцеловать любимую женщину Нани. Но главное – он хотел лететь уже обратно к звездам, вот только надо чуточку подлатать корабль и усилить защиту.

Легко сказать «усилить защиту». Увеличить толщину обшивки как у крейсера, сделать в пять или десять раз толще, что еще требовалось, чтобы добиться безопасности? Земля жила своей размеренной жизнью. Похоже, ничего не изменилось. И пока инженеры колдовали над тем, что осталось от корабля, Морис отправился в очередное турне на поиски юны. Школа должна работать, должна обучать новых миротворцев, но найти претендентов в мире лжи не так-то и просто. Он мог неделями, а порой и месяцами посещать детские сады, интернаты, концерты и выставки. Там, где встречались дети, взрослые его не интересовали. Только у детей была неиспорченная аура, только у них она могла сиять как бриллиант в грязи. Вот только бы найти его.

Он был в Африке и в одном стойбище встретил таких детей. Они оказались близнецами. Уговорить старейших оказалось не просто, поэтому Морис прилетал к ним каждый день и учил на месте в надежде, что ему все же будет разрешено взять их с собой для обучения. Он побывал в джунглях Америки и опять ему повезло. Опять бриллиант сверкал в зелени. А потом он стал искать их подальше от цивилизации, от того зомбированного сознания общества. И он нашел россыпи талантов.

Теперь было семь классов по 10 человек. Возраст был разный: от 4 до 7 лет. И это не считая старших, многие из которых уже закончили школу, поступили в университеты, консерватории, академии. Они разлетались по всему миру. Удивительно смотреть балет, когда танцовщица парит в воздухе, когда музыкант, играя на скрипке, летает среди слушателей, а музыка, усиленная его эмоциями, звучит в каждом закоулке зала.

Миротворцы ежегодно устраивали фестивали эко-музыки. Это было настоящее шоу. Шоу не только с полетами, но и со звуком, с таким звуком, что он звучал прямо в сердце. А еще фейерверки. Не такие, которые пускают салюты, а такие, которые творит волшебство рук. Черное небо окрашивалось радугой. Звезды вспыхивали и летели спиралями. Инга, одна из выпускниц, могла проецировать свое сознание на небо, и тогда все сто тысяч зрителей могли смотреть прекрасные и удивительные миры. А потом, в заключение, взлетали наши юны. Они находились среди зрителей, и когда начинали подниматься в небо, все затихали. Радость, тоска, улыбки и слезы чистого счастья – вот то, что все получали взамен.