Конечно же, не все шло так гладко. Безопасность превыше всего. Отряд безопасности миротворцев мог видеть алую, грязную энергетику людей, и тогда их просто арестовывали. Да, именно арестовывали до момента, пока не закончится фестиваль. У кого-то было оружие, у кого-то плакаты с призывов уничтожить лжебогов. Но миротворцы и не пытались занять эту нишу, они хотели дать радость, показать, что можно жить и без телевизора и машины, без того, что так навязчиво подсовывают с экранов и рекламных проспектов, подменяя основные понятия счастья.

Ученые стали переписывать историю и то, что раньше никак не вписывалось в рамки реальности, стало понятно. Эти стотонные стелы, мегалиты, которые современная техника с трудом может переставить с места на место. Теперь секреты их возведения объяснялись способностью прошлых поколений управлять гравитацией.

Нани, любимая женщина Мориса и мать его первенцев, входила в совет посвященных. Она видела, как Морис старался хоть кого-то еще научить управлять пространством, но ни у кого, кроме Ионы и Дул, их детей, не получалось. Он был в отчаянии. Если нет возможности научить, нет новых навигаторов, значит планы по освоению космоса тщетны. Они втроем не могли освоить столь обширный мир. Да к тому же, он и его дети как ни смотри, смертны. Тогда мудрая и справедливая Нани, поцеловав мужа, сняла с него все клятвы верности. Она объяснила свою гипотезу, что способность к навигации может передаваться только от отца к детям и, возможно, дальше по древу жизни. Но это была только гипотеза. Вот именно, гипотеза. Как ни обидно ему было слышать этот вывод, он был вынужден молча согласиться. Ни у кого из юнов не было и малейшей способности переместить и пылинки из точки А в точку Б. Он любил, всем сердцем любил Нани, свою прекрасную жену. За ее смех, улыбки, умение молчать и слушать, за ее глаза и за то, как она его обнимает. Разве можно описать, за что человек любит другого, разве можно согласиться предать его и подменить другим? Нет. Морис хоть и понимал, что возможного выхода нет, но он не мог согласиться с предложением Нани. По крайне мере, не сейчас. Не так. Надо попробовать с юны еще раз, ну кто-то ведь должен обладать способностью к навигации.

Он потратил более года на обучение и поиски способного к телепортации ученика, но так ничего не добился. Они были способные и пытливые. Они старались, могли летать, гнуть сталь, решать математические уравнения в уме, могли лечить руками, передавая часть своей энергии больному. Но никто так и не смог создать плазменный факел. Все упиралось в исток, в Мориса.

К этому моменту инженеры полностью переработали его корабль. Он стал больше, но в космосе это не важно. Главное – не красота, а функциональность. Теперь в корабле была большая бронированная камера для навигатора и отдельные камеры для бортовой техники, которая отслеживала точки выхода. Ошибки были учтены. Теперь оставалась надежда, что эти камеры смогут защитить он недружественного космоса. Как только были проведены испытания, Морис сразу же улетел. На земле он был не нужен. На орбите завершалось строительство третьей очереди космической научной станции. Полеты с Земли на орбиту были безопасны. Челноки были легкими, они курсировали с регулярной точностью. Поэтому было решено продолжить строительство станции, а также приступить к строительству модулей для экспедиции к Марсу и дальше.

Во второй экспедиции Морис смог удалиться от Земли на более чем 30 световых лет. Он планировал пройти не более десяти, но все работало так четко, что теперь для расчета требовалось не более пяти минут. Он прошел первую точку голубой звезды, установил отметки безопасного прохождения маяка. А затем прыгнул дальше, к следующей звезде. Правда, астрономы изначально сказали, что она не пригодна. Но эта звезда была ближе всех, не более пяти световых лет.

Потом он ушел в сторону на шесть лет, карта навигатора росла, еще немного, и он сможет взглянуть на несколько планет вокруг третьей звезды. Она была тёмно-красная, да это и не важно. Морис искал не людей, он искал просто планету как цель путешествия. И планета нашлась, и не одна. На безопасном уровне температуры была только одна планета. Она была маленькая. Не больше, чем Луна. И совершенно голая, ничего кроме льда. Но это была самая первая планета, на которую он решился ступить в своем ужасно неуклюжем скафандре.

– Я первый человек, кто ступил на твою почву. Я приветствую всех обитателей галактики. Я хочу сказать, что я иду с миром, – так он сказал в свой шлем, гордо подняв голову и вглядываясь в тонкий луч света, который стал подниматься из-за горизонта.

Контейнеры с образцами были набиты доверху. Он посетил еще три ледяных планеты этой звезды. Он пролетел мимо газовой планеты в сотни раз больше чем Земля, но дальше приближаться не стал. Слишком горячо и опасно. И он полетел дальше. После он смог посетить четыре звезды, и на это ушло больше трех месяцев. Теперь он уже более увереннее мог прыгать вперед, не маленькими шажками, а сразу по половине светового года. Обратно он решил возвращаться по точкам маяков. Это контрольные точки, через которые он уже прошел, и которые являлись наиболее безопасным. Они располагались около звезд, за пределами орбит планет. Он подкорректировал данные и решил, что пусть будет стандарт для всех точек: 8 световых часов от звезды.

Так он вернулся на Землю. Память бортовых компьютеры была забита данными так же, как и контейнеры для образцов. Если бы не эти препятствия, он бы полетел еще дальше. Желание уйти как можно дальше, туда, где нет конца и нет начала. Ему не очень хотелось возвращаться, но и оставаться в пустоте тоже не хотелось.

Время порой так быстро летит. Вот еще один выпуск миротворцев. Ариадна выиграла несколько судебных процессов относительно нейтральных вод и расширила свои границы еще на несколько сотен километров. Были запущены дополнительные корпуса для работы над станцией, а сама космическая станция стала писаной красавицей: верфи для кораблей, двенадцать ярусов.

Добавилось несколько заповедников. Правительство некоторых стран уже не в силах было сдерживать не только браконьеров, но и большое количество мелких вооруженных банд. Они думали, что, отдав под юрисдикцию миротворческого корпуса земли, они тем самым снимут с себя часть проблем. Миротворцы соглашались на все, что им предлагали, но условия оставались прежними: вечное пользование землей заповедника. Однако вечное владение землей уже не всем нравилось. Так, одна из стран, что в самом начале передала земли, решила их национализировать и вернуть под свое крыло. Теперь эта земля не была выжженной и мертвой, там были леса, пусть еще молодые, но леса с чистыми реками и, несмотря на решение суда оставить договор без изменения, а заповедные земли сохранить под управлением миротворцев, их решили конфисковать силой, армией. Поэтому, как только об этом узнал Морис, он сразу же прибыл на границу конфликта. Похоже, появляться в самый неблагоприятный, а может как раз наоборот, в самый нужный момент, стало его привычкой.

Немногочисленный миротворческий корпус отразил несколько наземных атак, уничтожил три самолета и около шести вертолетов. Но теперь они только разозлили военных, и те бросили в бой с девочками и мальчиками всю свою армию. К моменту прибытия Мориса сухопутные войска по трем дорогам пересекли границы заповедника и быстро продвигались вперед. Они разбивались на небольшие отряды и двигались по проселочным дорогам, двигались к станции заповедника. Они знали, что воюют не с армией и идти фронтом бесполезно. Они надеялись запутать, отвлечь защитников и тем самым захватить заповедник.