Этот период связан с появлением «науки о сложном». В центре внимания этой новой междисциплинарной области находятся проблемы исследования систем с нелинейной динамикой, неустойчивым поведением, эффектами самоорганизации, наличием хаотических режимов, бифуркациями [Колмогоров].

Современные конфликты преодолевают территориальные и временные рамки. «Ситуация усугубляется тем, что в настоящее время Вашингтон под влиянием событий, в первую очередь в мусульманском мире, где конфликты имеют ярко выраженный паратерриториальный и мультипликативный характер (а это крайне дискомфортно для Соединенных Штатов и ведущих западных стран), явно старается найти такое решение проблем, которое бы позволило обеспечить мировое господство, включая и господство в “хаотизированных” регионах, без активного использования фактора военной силы» [Александрович, с. 87].

Противостояние в современном мире разворачивается прежде всего на уровне мировоззренческих концепций и смыслов. Так, во время своей речи в Парламенте Великобритании в 1983 году президент США Рональд Рейган заявил, что «исход борьбы, развернувшейся в мире, будет зависеть не от числа бомб и ракет, а от победы или поражения стремлений и идей».

В январе этого же года выходит директива № 77 «Руководство общественной дипломатией, связанной с целями национальной безопасности». Само понятие дипломатии в контексте «гибридной» войны также претерпевает существенные трансформации и «включает мероприятия правительства США, направленные на обеспечение поддержки политики национальной безопасности», организацию и реализацию ряда информационно-культурных акций. На первый план выходит необходимость разработки механизмов планирования и координации общественной, информационной деятельности государств, а также координация работы средств массовой информации.

В 1986 году концепция общественной дипломатии выходит на новый этап. В своем обращении к американскому народу Р. Рейган призвал к активной реализации «программ развития контактов между людьми, которые могли бы привести к обменам не просто между несколькими представителями элиты, а между тысячами рядовых граждан обеих наших (СССР и США) стран». Противостояние выходит на уровень общественного культурно-идеологического контролируемого взаимодействия.

Следующей главной чертой современных «гибридных» войн, по мнению российских исследователей, является то, что «в современных конфликтах все чаще акцент используемых методов борьбы смещается в сторону комплексного применения политических, экономических, информационных и других невоенных мер, реализуемых с опорой на военную силу» [Герасимов]. Раскрывая содержание этих методов, начальник Генерального штаба ВС РФ генерал армии Валерий Герасимов указывает на то, что они заключаются в достижении политических целей путем минимального вооруженного воздействия на противника посредством подрыва его военного и экономического потенциала средствами информационно-психологического давления, через активную поддержку внутренней оппозиции, с использованием партизанских и диверсионных методов. В. Герасимов концентрирует особое внимание на информационной составляющей, когда сознание граждан государств – объектов агрессии подвергается массированному целенаправленному влиянию через интернет-сети. Вышеуказанные методы, считает В. Герасимов, следует «дополнять военными мерами скрытого характера, в том числе, с использованием экстремистских и террористических организаций» [Герасимов]. Конвергентность, гибридность воздействий выходит на первый план.

Одной из важнейших особенностей «гибридных» войн третьего этапа, является также изменение современной модели безопасности – скрытность гибридного противостояния. «В условиях нынешней парадигмы международных отношений государства, планируя совершить агрессивные действия против другого субъекта, начали активно искать новые способы обойти международное право, международное гуманитарное право и определение “агрессии”» [Резолюция 3314…], оставаясь при этом «чистыми» в глазах международного сообщества и скрывая свои действительные замыслы.

Целью современной «гибридной» войны является «полная или частичная дезинтеграция государства, качественное изменение его внутри– или внешнеполитического курса, замена государственного руководства на лояльные режимы, установление над страной внешнего идеологического и финансово-экономического контроля, ее хаотизация и подчинение диктату со стороны других государств или ТНК» [Панарин, 2017, с. 21].

Современные военные теоретики выделяют следующие общие черты обычных и «гибридных» войн, что говорит о процессах все большего смешения конвенциональных и «гибридных» войн:

1) вооруженное противостояние;

2) применение пропаганды, ведение информационной войны и психологического давления как в отношении вооруженных сил противника, так и населения государства в целом;

3) использование полного спектра сил специальных операций, осуществление диверсий, подрывной деятельности в тылу противника, использование партизанских, террористических движений;

4) ведутся на тактическом, оперативно-тактическом и оперативном уровнях;

5) современные войны могут вестись без официального объявления войны.

Среди основных отличий, характерных маркеров «гибридной» войны:

1) элемент открытости – обыкновенные войны почти всегда носят открытый характер: существует четкое понимание относительно сторон конфликта, кто с кем воюет, тогда как при гибридном конфликте подобное понимание отсутствует, по крайней мере на начальном этапе конфликта;

2) «гибридные» войны требуют более длительной подготовки; завершение конфликта зависит не только от уровня развития военно-промышленного потенциала страны. Для достижения желаемых результатов необходимы годы идеологической «обработки» населения противника и благоприятная среда для проявления сепаратизма, внутренних противоречий, всплеска активности криминалитета.

Характер современных «гибридных» войн и основные векторы их развития определяются следующими факторами:

–постоянно возрастающее значение стратегического неядерного сдерживания противника путем массового оснащения войск новейшими средствами вооруженной борьбы для ведения неядерных, неконтактных (дистанционных) боевых действий. Боевые действия больше не соревнования в численности вооруженных отрядов, а смотр их оснащенности и боевой подготовки;

–нарастающая роль динамичности и маневренности в действиях войск на разрозненных направлениях с широким применением сил быстрого реагирования, аэромобильных войск и войск специального назначения;