– Да. Тот, кто хочет быть лучше других в мире форм, обречён на страдание, - почти неслышно произнесла Дарима.
– Увы, всё это хорошо прослеживается на истории жизни этого спортсмена.

– История довольно обыденная, не правда ли?
– услышали мы сзади.

Оказывается, мы зачитались и не заметили, как к нам кто-то приблизился. Мы обернулись и удивлённо посмотрели на стройного мужчину в кепке.

– Здравствуйте, я - Крей Зоннер, координатор этого города, - сообщил человек.
– Буду рад вам чем-нибудь помочь.

– Приветствуем вас!
– лицо Даримы, секунду назад непроницаемое и сосредоточенное, уже лучилось благожелательностью. Ей бы в театре выступать.

– Простите, но как вы догадались, что мы не здешние?
– мило осведомилась прирождённая артистка.
– Тут ведь тысячи людей, невозможно всех запомнить.

– О, это не так сложно, как может показаться на первый взгляд, - ответил Крей.
– Во-первых, поселенцы Механического Города практически никогда не ходят парами. А во-вторых...
– координатор немного помедлил с ответом.
– По вашему виду сразу заметно, что вы не отягощены страшным здешним недугом... всех жителей города сковывает одна и та же суровая немочь. За долгие годы работы приучаешься замечать её даже боковым зрением.

– Мы из Института Кармоведения, приехали...
– начал я и замялся.

– Сейчас мы здесь не как учёные присутствуем, - продолжила за меня Дарима, - это наша частная поездка. Изучаем мир.

– Тогда, если у вас есть желание, я могу познакомить вас с некоторыми особенностями этого Механического Города.

Нам такая помощь была весьма кстати, и мы согласились.

– Надеюсь удовлетворить ваш интерес, - сказал Крей.
– Знаете, нас, координаторов, тут всего десять человек, и нам редко выпадает возможность поговорить с кем-то из внешнего мира. Гости бывают тут раз в год по обещанию, и всё наше общение сводится к разговорам с другими координаторами и собиранию информации у роботов.

– А жители?
– удивилась Дарима.
– Неужели у них не возникает желания пообщаться с вами? Или между собой?

– Кгхм, - кашлянул Зоннер.
– У наших жителей в прошлом уже возникало слишком много различных желаний, и теперь они, боюсь, расплачиваются почти полным их отсутствием.

– Сильно сказано, - чуть слышно промолвила Дарима.

– Но к этому мы ещё вернёмся, - продолжил рассказ Крей.
– Итак, на весь город нас, координаторов, тут десять человек и этого вполне хватает. Нас редко зовут к себе... страдающие "пружинной эпидемией". Кстати, собраны больные тут не по принципу "психушки", а потому, что им легче, когда рядом много подобных. Горе легче переживать вместе. "Пружинников" у нас в городе насчитывается сейчас около восьми тысяч человек. А всего на планете триста подобных поселений. Так сделано для того, чтобы не держать в одном мегаполисе миллионы больных людей.

– Миллионы?
– вырвалось у меня. Я вздрогнул.
– Неужели таковы масштабы пассивной инерции?

– Смотрите, - тут же отозвался Крей.
– Вот какие цифры мы имеем. Население земли насчитывает двадцать миллиардов. Со времени создания машин желаний, как вы знаете, эта цифра медленно, но неуклонно уменьшается. Около одной десятитысячной отсюда - больные "пружинной эпидемией". Таких миллиона два. Все они разбросаны по механическим городам, которых на планете около трёхсот. И население этих городов, надо отметить, прибывает.

"Значит, Процент Счастья неуклонно падает, - решил я про себя.
– Об этом Карт нам не говорил. Но мы и не спрашивали".

– Страшная штука эти пружины, - продолжил рассказ координатор.
– Как они действуют, вы, верно, уже поняли. Но ещё страшнее выходит, когда у больного кончается заряд, а он этого не ждёт. Особенно дико звучит словосочетание "останов пружины", означающее полную потерю мотивации человеком. "Останов" может произойти тогда, когда человек, больной "пружинной эпидемией", забывает вовремя принять "пружинку", то есть - таблетку или укол. Со стороны может показаться поразительным: в наше время лечится любая болезнь, и можно даже регенерировать некоторые органы. Но "пружинная эпидемия" пока непобедима. Ибо вгрызается в мозг и сознание гораздо глубже пустяковых болезней прошлого, таких как рак или вирус иммунодефицита.

– Скажите, Крей, а кто-нибудь вообще выходил отсюда?
– спросила Дарима, и сама поправилась: - Точнее, излечивался ли кто-нибудь и покидал потом город, есть такие случаи у "пружинников"?

– Выходили. Случалось, - ответил координатор с ударением на первом слове.
– И не только ногами вперёд. Но вряд ли вас заинтересуют эти прецеденты. И даже если кто-то вылечится, выйдя отсюда, ему вряд ли удастся найти настоящих друзей. У многих из нас глубоко внутри живёт боязнь "подхватить" эту неизлечимую эпидемию, этот бич современности, этот социальный червяк - "пружинную эпидемию". Хотя в этом городе достаточно желающих помочь больным, в мировом масштабе это капля в море. Сами подумайте: кто здесь будет работать? Лишь те, в ком сильна вера в то, что "пружинники" нуждаются в помощи и сострадании.

– Вера и сострадание, - задумчиво резюмировала Дарима.
– Похоже, у нас только один способ полностью излечить этот страшный недуг человечества: разломать стены тюремной камеры сознания, чтобы лучи смысла и осознавания оживили и реанимировали меркнущий разум, заблудший в болотах психосоматики.

Зоннер искренне удивился словам Даримы:

– Ну-у! Этого пока ещё никому не удавалось. Ни спецам по психологии, ни ребятам из Института Счастья с их базовыми методами... Никому.

– А чем они вообще занимаются, все эти люди, живущие здесь?
– спросила Дарима.
– Может быть, это риторика, но ведь пока "пружина" работает, они ходят, общаются, вероятно, у них остались ещё какие-то интересы - науки, искусство, общение. Или хотя бы надежда выйти отсюда...